Жюль Верн. Вверх дном


Жюль Верн. Вверх дном

 -----------------------------------------------------------------------
 Пер. с фр. - Е.Лопырева, Б.Вайсман. "Собрание сочинений", т.10.
 М., Государственное издательство художественной литературы, 1957.
 OCR & spellcheck by HarryFan, 25 April 2001
 -----------------------------------------------------------------------



ГЛАВА ПЕРВАЯ,
 в которой рассказывается, с каким извещением обратилась
 ко всему свету Арктическая промышленная компания

 - Так вы утверждаете, мистер Мастон, что женщины ничего не могут
сделать для развития опытных и математических наук?
 - К величайшему моему сожалению, миссис Скорбит, я вынужден это
утверждать, - ответил Дж.Т.Мастон. - Конечно, среди женщин, особенно в
России, встречались и встречаются замечательные математики - с этим я
охотно соглашаюсь. Но у женщины такое строение мозга, что ей никак не
стать Архимедом, а тем более Ньютоном.
 - О мистер Мастон, позвольте мне возразить от имени всего нашего
пола...
 - Пола потому и прелестного, миссис Скорбит, что он вовсе не создан для
отвлеченных занятий.
 - Следовательно, по-вашему, мистер Мастон, ни одна женщина, увидев
падающее яблоко, не могла бы открыть закон всемирного тяготения, как это
сделал знаменитый английский ученый в конце семнадцатого века?
 - Увидев падающее яблоко, миссис Скорбит, женщина просто решила бы
съесть его... по примеру прародительницы Евы.
 - Ну, вы, мне кажется, отказываете нам во всякой способности к
теоретическим размышлениям...
 - Во всякой способности? Нет, миссис Скорбит. Но должен вам указать
все-таки, что с тех пор как на земле живут люди, - а следовательно и
женщины, - не рождалось еще женщины, наделенной умом, которому в области
научной мы были бы обязаны каким-либо открытием, подобным открытиям
Аристотеля, Эвклида, Кеплера и Лапласа.
 - А что это доказывает? Разве прошлое всегда определяет будущее?
 - Гм! Не стоит больше ждать того, что не случилось ни разу в течение
тысячелетий.
 - Тогда, мне кажется, нам, женщинам, остается только смириться, мистер
Мастон. Видно, мы умеем лишь...
 - Быть добрыми! - подхватил Дж.Т.Мастон со всей любезностью, на которую
только способен ученый, всецело поглощенный разными иксами.
 Впрочем, миссис Эвенджелина Скорбит охотно этим удовлетворилась.
 - Ну что ж, мистер Мастон, - продолжала она, - каждому свое на этом
свете. Занимайтесь своими необычайными математическими выкладками.
Отдайтесь великому делу, которому вы и ваши друзья решили посвятить свою
жизнь. А я - как мне и подобает - буду просто доброй женщиной и окажу
этому делу денежную помощь.
 - Чем и заслужите вечную нашу благодарность, - ответил Дж.Т.Мастон.
 Миссис Эвенджелина Скорбит покраснела самым очаровательным образом,
потому что она питала если не ко всем ученым вообще, то во всяком случае к
Дж.Т.Мастону особо нежные чувства. Поистине, неизмеримы глубины женского
сердца!
 Предприятие, на которое эта богатая вдова решила пожертвовать
значительные средства, действительно было великим делом.
 Вот в чем оно состояло и вот к какой цели стремились его участники.
 По Мальтебрену, Реклю, Сен-Мартену и другим авторитетным географам,
собственно арктическими землями считаются:
 1. Северный Девон, то есть острова, покрытые льдами Баффинова залива и
пролива Ланкастера.
 2. Северная Георгия, состоящая из земли Банкса и многочисленных
островов: Сабайн, Байам-Мартин, Гриффит, Корнуолл и Батерст.
 3. Архипелаг Баффина-Парри и некоторые части околополярного континента,
то есть Кэмберленд, Саутгемптон, Джемс-Сомерсет, Бутин-Феликс, Мелвилл и
другие области, почти не известные нам.
 Все эти земли ограничены семьдесят восьмой параллелью; суша занимает
здесь один миллион четыреста тысяч квадратных миль, вода покрывает еще
семьсот тысяч миль.
 К северу от этой параллели отважные исследователи нашего времени прошли
почти до восемьдесят четвертого градуса северной широты, нанесли на карту
земли, скрытые за высокой грядой ледяных торосов, и дали названия многим
мысам, полуостровам, заливам и бухтам этой обширной страны, которую можно
было бы окрестить Нагорной Арктикой. Но за восемьдесят четвертой
параллелью лежит таинственное пространство, desideratum картографов, и до
сих пор никому не известно даже, земли или моря скрываются там на
пространстве шести градусов под непреодолимыми скоплениями льдов Северного
полюса.
 И вот в 189... году у правительства Соединенных Штатов возникла
довольно неожиданная мысль пустить с торгов эти еще никем не открытые
области, а некая американская компания, образованная именно с целью
приобретения арктического колпачка, старалась получить на них концессию.
 Правда, за несколько лет до того на конференции в Берлине [Берлинская
международная конференция 1884 г. по африканским колониальным вопросам]
были установлены особые правила, на случай, если какая-нибудь из великих
держав под предлогом колонизации или приобретения новых рынков вздумает
захватить чужое добро. Правила эти, по-видимому, не были приложимы в
данном случае, так как полярные земли никто не населяет. Но раз то, что не
принадлежит никому, может в равной степени принадлежать всем, новая
компания решила не захватывать, а "приобрести" их, чтобы избежать всяких
посягательств в дальнейшем.
 В Соединенных Штатах всегда найдутся люди, готовые взять на себя
практическую сторону любого предприятия, даже самого смелого и трудно
выполнимого; найдутся и необходимые для него средства. Так случилось и
несколько лет назад, когда балтиморский Пушечный клуб задумал отправить на
Луну снаряд, в надежде установить прямую связь с нашим спутником. Разве не
нашлось тогда предприимчивых янки, которые предоставили огромные суммы,
нужные для исполнения такой увлекательной попытки? И разве ради ее
осуществления двое членов названного клуба не отважились сами
подвергнуться всем опасностям этого безумного опыта? [речь идет о романах
Жюля Верна "С Земли на Луну" и "Вокруг Луны"]
 Если какой-нибудь новый Лессепс затеял бы провести канал глубокого
профиля через Европу и Азию, от берегов Атлантического океана до китайских
морей, или какой-нибудь ловкий специалист по рытью колодцев предложил бы
буравить землю, чтобы достичь жидких силикатных слоев, покоящихся поверх
расплавленных веществ, и подводить прямо к кухонному очагу жар из недр
земного шара, или какой-нибудь предприимчивый электрик захотел бы собрать
воедино все рассеянные по поверхности земли электрические токи для
получения неиссякаемого источника света и тепла, или какой-нибудь дерзкий
инженер задался бы целью сохранить в громадных приемниках излишки летнего
тепла и передавать его областям, страдающим от зимних холодов, или
какой-нибудь выдающийся гидравлик постарался бы использовать живую силу
[живой силой до конца XIX столетия называли кинетическую энергию] морского
прилива, чтобы по желанию применять ее в качестве тепловой или
двигательной энергии, - какие только "анонимные компании" и разные
"товарищества на паях" не возникли бы для выполнения хоть целой сотни
таких проектов! Американцы были бы первыми среди вкладчиков, и реки
долларов устремились бы в кассы акционерных обществ, как воды великих
американских рек стремятся в лоно океанов.
 Понятно поэтому, какое волнение вызвал внезапно распространившийся и,
по правде говоря, странный слух, будто арктические области будут
продаваться с торгов и останутся за покупателем, предложившим самую
высокую цену. Впрочем, поскольку деньги вносились сразу, никаких акций
выпущено не было. Это предполагалось сделать позже, когда дело дойдет до
использования земель, ставших собственностью новых владельцев.
 Использовать арктические области! Поистине, такая мысль могла
зародиться только в голове безумца!
 Однако это был вполне деловой проект.
 Действительно, вскоре в газеты Старого и Нового Света, в газеты
европейские, африканские, азиатские, в газеты Океании и, конечно, в газеты
американские было прислано одно объявление. Это было обращение ко всем
заинтересованным - de commodo et incommodo [имеющим и не имеющим
возражений (лат.)]. Газета "Нью-Йорк геральд" напечатала его раньше
других. И многочисленные подписчики Гордона Беннета в номере от 7 ноября
прочитали следующее сообщение, быстро обежавшее весь мир, и научный и
коммерческий. Впрочем, ученые и коммерсанты отнеслись к нему по-разному.

 "К СВЕДЕНИЮ ОБИТАТЕЛЕЙ ЗЕМНОГО ШАРА.
 Области вокруг Северного полюса, находящиеся за восемьдесят четвертым
градусом северной широты, до сих пор не эксплуатируются по вполне
основательной причине: они еще никем не открыты.
 В самом деле, в северных широтах можно назвать только следующие точки,
достигнутые мореплавателями самых различных национальностей:
 82^o45', на северной оконечности Шпицбергена, куда в 1847 году, следуя
по линии двадцать восьмого меридиана, добрался англичанин Парри;
 83^o20'28", на скрещении с пятидесятым западным меридианом, в северной
части земли Гриннеля; там в мае 1876 года побывал Маркам из экспедиции
сэра Джорджа Нейрза;
 83^o35' северной широты и 42^o западной долготы на северном берегу земли
Нейрза; этой точки в мае 1882 года достигли Локвуд и Брэнард из
экспедиции, руководимой американцем - лейтенантом Грили.
 Таким образом, это пространство от восемьдесят четвертой параллели до
полюса, протяженностью в шесть градусов, можно рассматривать как
имущество, нераздельно принадлежащее государствам земного шара. Оно может
стать частной собственностью, если его продадут с публичных торгов.
 Однако, в соответствии с основами права, ничто не должно оставаться
нераздельным. И, опираясь на эти основы, Американские Соединенные Штаты
решили произвести отчуждение этого имущества.
 В Балтиморе образовалось общество под названием "Арктическая
промышленная компания", официально представляющая интересы Соединенных
Штатов. Компания предполагает в соответствии с законно составленным актом
приобрести в полную собственность эту арктическую недвижимость со всеми ее
материками, островами, островками, скалами, морями, озерами, реками,
ручьями и потоками любого рода, и притом независимо от того, покрыты ли
все они вечным льдом, или в летнее время освобождаются от ледяного
покрова.
 Особо отмечается, что право собственности не может быть отменено в силу
давности, даже если произойдут какие-либо перемены в географическом или
метеорологическом состоянии земного шара.
 О всем изложенном доводится до сведения обитателей обоих полушарий для
того, чтобы все государства могли принять участие в аукционе, причем право
собственности остается за предложившим наивысшую цену.
 День аукциона назначен на 3 декабря текущего года в городском
аукционном зале в г.Балтиморе, штат Мэриленд, Северо-Американские
Соединенные Штаты.
 За разъяснениями обращаться к Уильяму С.Форстеру, временному агенту
Арктической промышленной компании, Балтимора, Хай-стрит, 93".

 Конечно, можно было счесть такое объявление безумием! Но приходилось
сознаться, что оно по крайней мере было чрезвычайно ясно и определенно. А
его деловой характер подтверждался тем, что федеральное правительство уже
выдавало концессию на арктические области, не дожидаясь, пока аукцион
сделает Американское государство их действительным владельцем.
 В конце концов мнения разделились. Некоторые предпочитали видеть здесь
просто огромный американский "humbug" - дутое предприятие, на этот раз
выходившее за обычные пределы, если только можно говорить о пределах
человеческого легковерия. Другие думали, что предложение стоит принять
всерьез. Они обращали внимание на то обстоятельство, что новая Компания не
взывала к общественному кошельку. Она рассчитывала приобрести эти
полночные края на собственные средства. Для наполнения своей кассы она
вовсе не собиралась вытягивать из простаков доллары, банкноты, золото и
серебро. Ничего подобного! Она хотела заплатить за околополярную
недвижимость своими деньгами.
 Людям расчетливым казалось, что Компании следовало бы, опираясь на
"право первого захватившего", просто вступить во владение страной, не
устраивая аукциона. Но в том-то и была вся трудность: доступ к полюсу,
видимо, по сей день закрыт для человека. И на случай, если Соединенные
Штаты приобрели бы эту страну, концессионеры хотели иметь контракт по всей
форме, чтобы потом никто не оспаривал их прав. Несправедливо было бы
порицать их за это. Они действовали предусмотрительно: поскольку в таком
деле обычно заключается договор, законные предосторожности не были
лишними.
 Между прочим, в объявлении была оговорка, относившаяся к возможным в
будущем случайностям. Эта оговорка давала повод для различных толкований,
так как точный ее смысл ускользал даже от самых хитроумных людей. Она
гласила, что "право собственности не может быть отменено в силу давности,
даже если произойдут какие-либо перемены в географическом или
метеорологическом состоянии земного шара".
 Что означали эти слова? Какая случайность имелась в виду? Как могла
земля подвергнуться таким изменениям, которые отразились бы на
географических и метеорологических условиях территории, поступавшей в
продажу?
 "Наверное, - говорили некоторые дальновидные люди, - здесь что-то
кроется!"
 Посыпались различные толкования: одни упражняли свою прозорливость,
другие тешили свое любопытство.
 Филадельфийская газета "Гросбух" тотчас же опубликовала следующую
шутливую заметку:
 "Будущие покупатели арктических стран, очевидно, узнали о предстоящем и
точно высчитанном столкновении Земли с некоей кометой, обладающей твердым
ядром, причем удар вызовет географические и метеорологические изменения;
это, вероятно, и имеет в виду вышеуказанная оговорка".
 Фраза была длинновата, как это и надлежит фразе, которая претендует на
научность, и, однако, она ничего не разъясняла. Кроме того, люди
рассудительные не могли поверить в возможность столкновения с подобной
кометой. И трудно было допустить, чтобы концессионеры беспокоились о такой
маловероятной случайности.
 "Может быть, - писала ново-орлеанская газета "Дельта", - новая Компания
воображает, что предварение равноденствий [медленное перемещение земной
оси, описывающей в течение 26 тысяч лет конус, вследствие чего "полярными
звездами" последовательно являются различные звезды северного неба]
когда-нибудь приведет к переменам, благоприятным для эксплуатации
арктических владений?"
 "А почему бы и нет? Ведь это явление изменяет параллелизм осей земного
шара", - замечал "Гамбургский корреспондент".
 "В самом деле, - писало парижское "Научное обозрение", - Адемар в своей
книге "Возмущение океанов" допускает, что предварение равноденствий в
соединении с вековым перемещением большой оси земной орбиты может в конце
концов воздействовать на среднюю температуру различных точек земного шара
и повлиять на количество льдов, скопившихся у его полюсов".
 "Это еще не доказано, - возражало "Эдинбургское обозрение". - И даже
если бы так случилось, то ведь потребовался бы срок в двенадцать тысяч
лет, чтобы в результате вышеуказанного феномена Вега стала нашей Полярной
звездой и чтобы в арктических областях произошли климатические изменения".
 "Ну что же, - подхватывал копенгагенский "День", - через двенадцать
тысяч лет мы и вложим в это дело свои капиталы, а до той поры - ни кроны!"
 Во всяком случае, хотя "Научное обозрение" и имело основания ссылаться
на Адемара, Арктическая промышленная компания едва ли возлагала надежды на
перемены, которые сулило предварение равноденствий.
 Так никто и не разобрался ни в том, что значила эта оговорка в
знаменитом объявлении, ни в том, какие будущие космические изменения она
имела в виду.
 По-видимому, для выяснения достаточно было бы обратиться в правление
новой Компании, в частности, к ее председателю. Но никто не знал ее
председателя! Не знали также ни секретаря, ни членов вышеназванного
правления. Не знали даже, от кого исходило объявление. В редакцию
"Нью-Йорк геральд" его доставил некто Уильям С.Форстер из Балтиморы,
почтенный владелец складов трески и агент торгового дома "Ардринель и К^o"
в Ньюфаундленде - лицо, очевидно, подставное. А он был так же нем, как все
то, что хранилось в его складах, и самые любопытные, самые ловкие
репортеры не могли ничего из него выудить. Словом, Арктическая
промышленная компания оказалась настолько анонимной, что никому не удалось
выведать ни одного имени. Вот это уж действительно предел анонимности!
 Хотя учредители нового коммерческого предприятия упорно хранили свои
имена в глубокой тайне, зато их цель была точно и ясно указана в
объявлении, которое обошло весь мир.
 Дело заключалось в том, чтобы приобрести в полную собственность часть
Полярной области, ограниченной с юга линией восемьдесят четвертого градуса
и центром которой являлся Северный полюс. Восемьдесят четвертой параллели
действительно не переходили даже те из исследователей новейшего времени,
которые ближе всех подбирались к этой заветной точке земного шара, а
именно Парри, Маркэм и Локвуд с Брэнардом. А прочие мореплаватели,
бороздившие арктические моря, были остановлены в своем продвижении к
полюсу значительно раньше. Пайен, продвинувшись немного северней земли
Франца-Иосифа и островов Новой Земли, дошел в 1874 году до 82^o15', Леу в
1870 году проник к северу от берегов Сибири - до 72^o47', Делонг с
экспедицией "Жаннеты" в 1879 году достиг островов, носящих его имя, то
есть 78^o45'. Другие исследователи, обогнув Новосибирские острова и
Гренландию и поровнявшись с мысом Бисмарка, приближались только к
семьдесят шестому, семьдесят седьмому и семьдесят девятому градусу
северной широты. Стало быть, между точкой, где побывали Локвуд и Брэнард
(13^o35'), и восемьдесят четвертой параллелью оставался еще промежуток,
измеряемый по градусной сетке двадцатью пятью минутами, и, следовательно.
Арктическая промышленная компания, как указывалось в объявлении, не
покушалась на ранее открытые земли - ее планы простирались на область
совершенно девственную, где еще не бывали люди.
 Вот какова площадь той части земного шара, которая окружена восемьдесят
четвертой параллелью:
 От 84^o до 90^o всего шесть градусов; так как расстояние между градусами
равно шестидесяти милям, то длина радиуса составляет триста шестьдесят
миль, длина диаметра - семьсот двадцать миль. Длина окружности,
следовательно, две тысячи двести шестьдесят миль. Вся площадь в круглых
цифрах будет равна четыремстам семи тысячам квадратных миль [то есть почти
вдвое больше площади Франции, которая занимает 54.000.000 гектаров
(прим.авт.)]. Это почти десятая часть Европы, - изрядный кусочек!
 Авторы объявления, как мы видели, считали бесспорным, что поскольку
необследованные земли не принадлежат никому, то они принадлежат всем.
Возможно, что большая часть государств и не подумает возражать против
этого положения. Но следовало опасаться, что государства, граничащие с
полярными областями, сочтут их продолжением своих владений к северу и
пожелают воспользоваться правом собственности. Такие требования будут тем
более основательны, что открытия в арктических областях сделаны благодаря
отваге народов, населяющих эти государства. Федеральное правительство в
лице новой Компании, предполагая, вероятно, что подобные требования будут
предъявлены, рассчитывало возместить убытки этих государств суммой,
полученной от аукциона. Как бы то ни было, сторонники Арктической
промышленной компании твердили одно: "Это собственность общая, но раз
никого нельзя заставлять владеть чем-либо сообща, то нельзя и возражать
против продажи с аукциона всего обширного владения".
 Государств, из-за близкого соседства имевших неоспоримые права на эту
территорию, было шесть: Америка, Англия, Дания, Швеция с Норвегией,
Голландия и Россия. Но и другие страны могли бы указать на открытия,
сделанные их моряками и путешественниками.
 Так, вправе была бы вмешаться и Франция, потому что ее сыны участвовали
в экспедициях, целью которых было исследование околополярных территорий.
Нельзя не упомянуть между другими смелого Белло, умершего в 1853 году
около острова Бичи во время плавания "Феникса", посланного на розыски
Джона Франклина. Разве можно забыть доктора Октава Пави, умершего в 1884
году около мыса Сабайн, во время пребывания экспедиции Грили в
Форт-Конгер? А разве справедливо предать забвению экспедицию, с которой в
1838-1839 годах побывали в омывающих Шпицберген морях Шарль Мартен,
Мармье, Браве и их доблестные спутники?
 И тем не менее Франция решила вовсе не вмешиваться в это предприятие
скорее коммерческого, чем научного характера и отказалась от своей доли
полярного пирога, о которой другие державы рисковали обломать себе зубы.
Быть может, она поступила разумно и правильно.
 Так сделала и Германия. Она могла бы похвастать экспедицией на
Шпицберген гамбургского жителя Фридриха Мартенса еще в 1671 году и
плаванием кораблей "Германия" и "Ганза" в 1860-1870 годах под начальством
Кольдервея и Хегемана, которые, держась берега Гренландии, поднялись к
северу до мыса Бисмарка. Но, несмотря на блестящие открытия в прошлом,
Германия не считала нужным увеличить Германскую империю куском полюса.
 Так же поступила и Австро-Венгрия, хотя она и обладала Землей
Франца-Иосифа, расположенной к северу от берегов Сибири.
 А Италия, не имевшая никаких оснований вмешиваться, не вмешивалась
вовсе, хотя это и покажется, пожалуй, неправдоподобным.
 Оставались еще самоеды и другие сибирские народы, эскимосы, занимающие
обширные территории Северной Америки, туземцы Гренландии, Лабрадора,
архипелага Баффина-Парри, Алеутских островов и островов, находящихся между
Азией и Америкой; наконец - те племена, которые под именем чукчей населяют
старинную русскую Аляску (она стала американской с 1867 года). Но хотя эти
народности являются исконным населением Севера и его бесспорными
владельцами, им тут вовсе не предоставлялось права голоса.
 Да и как, чем бы расплачивались эти бедняки на аукционе, объявленном
Арктической промышленной компанией? Раковинами, моржовыми клыками или
тюленьим жиром?
 Правда, эта арктическая область отчасти принадлежала им, - ведь они
впервые ее "открыли", они по праву ею владели, - а сейчас американцы
собирались продать ее с публичных торгов! Но ведь они всего-навсего
самоеды, чукчи, эскимосы, - их даже никто и не спрашивал...
 Таковы уж порядки на земле!



ГЛАВА ВТОРАЯ,
 в которой читатель знакомится с делегатами
 Голландии, Дании, Швеции, России и Англии

 Объявление заслуживало отклика. В самом деле, если бы новая Компания
приобрела северные области, они стали бы полной собственностью Америки,
или, вернее сказать, Соединенных Штатов, а эта живучая федерация и без
того все время стремится приумножать владения. Совсем недавно Россия
уступила правительству Соединенных Штатов территорию к северо-западу от
Кордильер Северной Америки до Берингова пролива, что прибавило к Штатам
изрядный кусок Нового Света [в 1867 г. правительство царской Россия
продало Соединенным Штатам Америки полуостров Аляску (вместе с Алеутскими
островами), за ничтожную сумму в семь миллионов долларов]. Можно было
предполагать, что великие державы не будут смотреть спокойно на
присоединение к Федеральной республике арктических областей.
 Однако, как уже говорилось, многие государства Европы и Азии, не
граничащие с этими областями, отказались участвовать в необыкновенном
аукционе, настолько результаты его казались им сомнительными. И лишь
государства, берега которых доходят до восемьдесят четвертой параллели,
решили воспользоваться своим правом и послать официальных представителей.
Мы увидим, что они не хотели тратить больше определенной, сравнительно
умеренной суммы на сомнительную покупку, ибо вступить во владение этими
землями могло оказаться невозможным. Ненасытная Англия все-таки сочла
нужным открыть своему представителю довольно значительный кредит. Поспешим
объясниться: ведь передача кому бы то ни было полярных стран никоим
образом не угрожала европейскому равновесию и не могла вызвать
международных осложнений. Даже немецкий Юпитер - Бисмарк ("Железный
канцлер" тогда еще был в живых) не хмурил из-за этого дела своих густых
бровей.
 На поле сражения вышли только Англия, Дания, Швеция с Норвегией,
Голландия и Россия. На балтиморском аукционе они столкнутся с Соединенными
Штатами. Тому, кто предложит больше всех, достанется этот холодный
полярный колпачок, рыночная стоимость которого является по меньшей мере
весьма спорной.
 Вот, впрочем, основания каждого из пяти европейских государств, вполне
естественно желавших оставить эту землю за собой.
 Скандинавия, владелица Нордкапа, расположенного под семидесятой
параллелью, ничуть не скрывала, что считает себя вправе претендовать на
обширные пространства, простирающиеся от ее берегов до самого Шпицбергена
и даже до самого полюса. Действительно, разве мало сделали норвежец
Кейльхау и знаменитый швед Норденшельд на поприще географического
исследования этих краев? Тут возражать не приходилось.
 Дания говорила, что она уже владеет Исландией и Фарерскими островами,
расположенными почти у самого Полярного круга; ей принадлежат колонии,
основанные далеко к северу в пределах Арктической области, например,
остров Диско в Девисовом проливе, поселения Хольстейнборг, Провен,
Годхавн, Упернивик в Баффиновом заливе и на западном берегу Гренландии.
Кроме того, ведь знаменитый мореплаватель Беринг, датчанин по
происхождению, состоявший на русской службе, прошел в 1728 году через
пролив, за которым осталось его имя, и тринадцать лет спустя погиб
страшной смертью вместе с тридцатью моряками своего экипажа на берегу
острова, тоже носящего теперь его имя! А разве еще ранее, в 1619 году,
мореплаватель Йенс Мунк не обследовал восточный берег Гренландии и не
нанес на карту многие точки, до него бывшие совершенно неизвестными?
Поэтому у Дании было неоспоримое право выступать покупателем.
 Голландия напоминала, что ее моряки - Баренц и Хеймскерк - побывали на
Шпицбергене и Новой Земле еще в конце XVI века. Один из ее сынов, Ян
Майен, пустившись в дерзкое плавание к северу в 1621 году, присоединил к
своей стране остров, названный его именем, расположенный под семьдесят
первым градусом северной широты. И вот Голландия теперь опиралась на
подвиги прошлого.
 Но зато русские принимали видное участие в исследовании пролива,
отделяющего Азию от Америки (ведь русскими моряками были Алексей Чириков
(и Беринг под его началом), Павлуцкий, экспедиция которого в 1751 году
пробралась в пределы Ледовитого океана [сведения, приведенные здесь, не
совсем точны: Чириков Алексей Ильич (1703-1748) - ученый и мореплаватель,
виднейший участник 1-й Камчатской экспедиции (1725-1730); во главе этого
крупного русского географического предприятия был поставлен офицер
русского флота, выходец из Дании, Беринг Витус (1681-1741); особенно
успешной была 2-я Камчатская экспедиция (1733-1743)], и капитан Мартын
Шпанберг с лейтенантом Уильямом Уолтоном, побывавшие в этих неизвестных
краях в 1739 году. Да разве русские не господствуют над половиной
Ледовитого океана уже в силу самого расположения сибирских территорий,
протянувшихся по огромному азиатскому побережью на сто двадцать градусов,
до самой крайней оконечности Камчатки, - территорий, населенных самоедами,
якутами, чукчами и другими племенами, подвластными русскому государству? А
на семьдесят пятой параллели, всего лишь в девятистах милях от полюса,
разве не владеют они Новосибирскими и Ляховскими островами, открытыми ими
в начале XVIII века? Наконец, в 1764 году, раньше англичан, раньше
американцев, раньше шведов, русский мореплаватель Чичагов разве не сделал
попытку найти новый проход, чтобы сократить путь, разделяющий два
континента?
 Но американцы все-таки были, по-видимому, более других заинтересованы в
приобретении этих недосягаемых областей земного шара. Во время розысков
сэра Джона Франклина, они, не жалея сил, тоже пробовали туда пробраться, -
ведь американцами были Гринель, Кейн, Хейс, Грили, Делонг и другие храбрые
мореплаватели. Американцы тоже могли ссылаться на географическое положение
своей страны, северная часть которой, от Берингова пролива до залива
Гудзона, переходит за Полярный круг. Все эти земли и острова (такие, как
острова принца Уэльского, Виктории, короля Вильгельма, Баффина, а также
Уолластон, Банке, Мелвилл и Кокбэрн, не считая сотен других островков), -
разве не являются они как бы связующим звеном между материком и девяностой
параллелью? И, пожалуй, земли, которые могут считаться продолжением Азии
или Европы, не связаны с Северным полюсом такой непрерывной линией суши,
как связана с ним Америка.
 Поэтому вполне естественно, что предложение о продаже было выдвинуто
федеральным правительством и притом в интересах некоей американской
компании, - ведь если у какой-либо державы и были неоспоримые права на
приобретение полярных областей, так это у Соединенных Штатов Америки.
 Надо признать все же, что владеющее Канадой и Британской Колумбией
Соединенное королевство, многие моряки которого отличались в арктических
плаваниях, тоже имело основательные причины желать присоединения этой
части земного шара к своей обширной колониальной империи. Английские
газеты обсуждали вопрос продолжительно и страстно.
 "Пусть, - писал известный английский географ Клиптрингэн в своей
нашумевшей статье, - пусть себе шведы, датчане, голландцы, русские и
американцы хвастаются своими правами! Англия все-таки без урона для себя
не может дозволить, чтобы эти владения ускользнули от нее. Разве ей не
принадлежит северная часть Нового Света? Эти земли, эти острова,
относящиеся к ней, разве они не были захвачены ее собственными
мореплавателями, начиная с Уилсби, посетившего Шпицберген и Новую Землю в
1739 году, и до Мак-Клюра, корабль которого в 1853 году прошел по
Северо-Западному проходу?"
 "И затем, - объявлял "Стандарт" в статье, подписанной адмиралом Физе, -
разве Фробишер, Девис, Холл, Уеймут, Гудзон, Баффин, Кук, Росс, Парри,
Бичи, Белчер, Франклин, Мюльгрейв, Скорсон, Мак-Клинтон, Кеннеди, Нейз,
Коллинсон, Арчер - по происхождению не англосаксы? У какой страны больше
прав на эту часть полярных земель, даже если английским мореплавателям
пока и не удалось до нее добраться?"
 "Пусть так, - возражал "Курьер Сан-Диего" (Калифорния), - но будем же
рассуждать справедливо. Раз идет спор между Соединенными Штатами и
Соединенным королевством, то хотя англичанин Маркам из экспедиции Нейрза и
поднялся до 83^o20' северной широты, - американцы Локвуд и Брэнард из
экспедиции Грили перегнали его на пятнадцать градусных минут и установили
звездный флаг Соединенных Штатов на 83^o35'. Честь наибольшего продвижения
к Северному полюсу теперь принадлежит им".
 Таковы были атаки нападающих и ответные удары противников.
 Наконец, перечисляя смелых моряков, побывавших в этих арктических
областях, надо вспомнить также венецианца Кабота и португальца Кортереала,
открывших в 1498 и 1500 годах Гренландию и Лабрадор. Но ни Италия, ни
Португалия не собирались участвовать в предполагавшемся аукционе и нимало
не беспокоились о том, кому достанутся эти земли.
 Можно было предвидеть, что борьба разгорится сильнее всего между
долларом и фунтом стерлингов, между Англией и Америкой.
 Тем временем, по предложению Арктической промышленной компании, страны,
граничащие с арктическими областями, рассмотрели этот вопрос вместе с
приехавшими для его решения коммерсантами и учеными. Обсудив положение,
государства постановили участвовать в аукционе, и открытие его было
назначено на 3 декабря в Балтиморе. Делегатам были определены кредиты,
которых они должны были придерживаться. Сумма, вырученная от продажи, в
виде возмещения за убытки будет разделена между пятью менее счастливыми
покупателями с тем, чтобы они отказались в дальнейшем от всяких претензий
на продаваемую область.
 Не обошлось без споров, но в конце концов дело уладилось.
Заинтересованные государства согласились на предложение федерального
правительства провести аукцион в Балтиморе. Получив соответствующие
полномочия, делегаты из Лондона, Гааги, Стокгольма, Копенгагена и
Петербурга выехали в Соединенные Штаты и прибыли туда за три недели до
дня, назначенного для торгов.
 Америка была представлена, все тем же Уильямом С.Форстером, чье имя
стояло в объявлении Арктической промышленной компании, появившемся 7
ноября в "Нью-Йорк геральд".
 Теперь хоть бегло опишем делегатов, которые приехали из Европы.
 От Голландии - Якоб Янсен, бывший советник по делам Голландской Индии:
толстяк пятидесяти трех лет, небольшого роста; короткие ручки и короткие
кривые ножки, на носу очки в алюминиевой оправе, лицо круглое, красное,
волосы торчком, седеющие баки, - в общем, человек положительный,
относящийся с известным недоверием к предприятию, практические цели
которого ему не были ясны.
 От Дании - Эрик Бальденак, в прошлом вице-губернатор Гренландии,
коренастый, кривобокий, с толстым животом, с огромной головой, близорукий
до такой степени, что при чтении он водил носом по страницам тетрадей и
книг; он считал свою страну законной владычицей северных областей, а
потому и слушать не желал ни о каких претендентах.
 От Швеции и Норвегии - Ян Харальд, профессор космографии в Христианин,
один из самых горячих сторонников экспедиции Норденшельда, настоящий
северянин с румяным лицом, шевелюрой и бородой цвета спелой ржи, твердо
уверенный в том, что полярный колпачок - это сплошное палеокристическое
море и не представляет никакой ценности. Совершенно равнодушный ко всему
делу, он явился сюда только для проформы.
 От России - полковник Борис Карков, полувоенный, полудипломат, высокий,
прямой, пышноволосый и бородатый, весь словно деревянный; его как будто
стесняло штатское платье, и по временам он бессознательно искал рукой
шашку, которая раньше висела у него на боку. Его очень интересовало, что
же скрывалось за предложением Арктической промышленной компании и не
грозит ли это в будущем международными осложнениями.
 От Англии - майор Донеллан и его секретарь Дин Тудринк. Эти двое
воплощали в себе жадные стремления Соединенного королевства, его
коммерческие и промышленные инстинкты, его способность считать своими по
какому-то закону природы все территории, северные, южные и экваториальные,
до сих пор никому не принадлежавшие.
 Майор Донеллан - англичанин самого английского склада, высокий, худой,
костлявый, узкоплечий, угловатый, с куриной шеей, с маленькой, как у
Пальмерстона, головой, с журавлиными ногами, жилистый, еще крепкий для
своих шестидесяти лет и совершенно неутомимый, - это свойство он доказал,
когда занимался исправлением границ Индии за счет границ Бирмы. Он никогда
не смеялся и, может быть, не умел смеяться, Да зачем ему было смеяться?
Видано ли, чтобы смеялся подъемный кран, паровоз или пароход?
 В этом майор существенно отличался от своего секретаря Дина Тудринка,
веселого малого с узкими глазками, говорливого, большеголового и
кудрявого. Он был шотландец по происхождению, любил посмеяться, и шутки и
остроты создали ему славу в старинных кабачках. Но как ни любил он шутить
и острить, а едва дело доходило до притязаний Англии, даже самых
несправедливых, он начинал проявлять, под стать Донеллану, такую же
непримиримость и несговорчивость.
 Эти двое делегатов должны были оказаться, очевидно, самыми ярыми
противниками Арктической компании. Северный полюс является их
собственностью, он принадлежит Англии с доисторических времен, сам господь
бог вверил англичанам ось вращения Земли, и они не допустят перехода ее в
чужие руки.
 Следует также заметить, что хотя Франция не сочла нужным послать
представителя - ни официального, ни неофициального, - все ж некий
французский инженер отправился в Америку, якобы желая из чистой
любознательности последить за этим интереснейшим делом. Он появится в свое
время.
 Представители государств Северной Европы прибыли в Балтимору на разных
пароходах, как и следовало людям, которые не хотели воздействовать друг на
друга. Они были соперниками. Каждый из них вез с собой средства,
необходимые для будущего сражения. Заметим, кстати, что они были далеко не
одинаково вооружены. Один располагал суммой меньше миллиона, другой -
суммой, превышающей эту цифру. И, по правде сказать, за кусок земли, до
которого почти невозможно добраться, не стоило платить слишком дорого!
Лучше других был снабжен английский делегат, - Соединенное королевство
открыло ему значительный кредит. Благодаря полученным средствам майор
Донеллан мог без особого труда победить шведского, датского, голландского
и русского соперников. Справиться с Америкой - это дело другое, нанести
поражение долларам не так-то просто. Таинственная Компания, вероятно,
имела в своем распоряжении значительные суммы. Главная схватка скорей
всего произойдет между Соединенными Штатами и Великобританией; оружием в
ней, наверное, будут миллионы.
 С приездом европейских делегатов общественное мнение встревожилось еще
больше. Газеты были полны удивительнейших россказней. По поводу продажи с
аукциона Северного полюса ходили самые странные предположения. Что с ним
собирались делать? И какую пользу можно из него извлечь? Разве что
подновить льдом глетчеры Старого и Нового Света! Парижская газета "Фигаро"
придерживалась именно такого мнения. Но ведь для этого сначала надо
перейти восемьдесят четвертую параллель!
 Тем временем делегаты, избегавшие друг друга во время переезда через
океан, теперь, высадившись в Балтиморе, начали сближаться.
 И вот по каким причинам.
 Прежде всего каждый из них тайком от остальных пытался завязать
отношения с Арктической промышленной компанией. Все они хотели получить
различные сведения, чтобы использовать их при удобном случае, хотели
узнать, каковы были тайные пружины этого дела и какую прибыль надеялась из
него извлечь Компания. Но до сих пор никак не удавалось разыскать ее
отделение в Балтиморе. Ни конторы, ни служащих. За справками предлагалось
обращаться к Уильяму С.Форстеру, на Хай-стрит. Но не похоже было, чтобы
почтенный владелец складов для трески знал об этом деле больше, чем
простой портовый грузчик.
 Здесь делегатам не удалось ничего разузнать. Им оставалось
довольствоваться нелепыми предположениями, которые плодила молва. Неужели
в секреты Компании не удастся проникнуть до тех пор, пока она сама не
обнародует их? Все терялись в догадках. А Компания, по-видимому,
собиралась нарушить свое молчание лишь после того, как сделка будет
совершена.
 Вот потому-то делегаты стали сначала прощупывать намерения друг друга,
затем - встречаться и, наконец, вступили в тесное общение, быть может, не
без задней мысли - заключить союз против общего врага, то есть против
американской Компании.
 Однажды, вечером 22 ноября, они устроили нечто вроде совещания в
гостинице "Уолсли", в комнатах, которые занимали майор Донеллан и его
секретарь Дин Тудринк. По правде сказать, полковник Борис Карков, бывший,
как уже говорилось, тонким дипломатом, положил немало усилий на то, чтобы
делегаты перешли, наконец, к совместным действиям.
 Разговор сразу же зашел о тех коммерческих и промышленных выгодах,
которые Компания предполагала извлечь из покупки арктических областей.
 Профессор Ян Харальд спросил, не удалось ли его коллегам разузнать
что-нибудь на этот счет. Один за другим все признались, что они делали
попытки подобраться к Уильяму С.Форстеру, у которого, судя по объявлению,
следовало наводить справки.
 - Однако у меня ничего не вышло, - сказал Эрик Бальденак.
 - И я ничего не добился, - заметил Якоб Янсен.
 - А я, - заявил Дин Тудринк, - придя от имени майора Донеллана в склад
на Хай-стрит, застал там какого-то толстяка во фраке и в цилиндре,
занавешенного от подбородка до сапог белым передником. Когда я стал его
расспрашивать об этом деле, он мне ответил, что "Южная звезда" как раз
прибыла из Ньюфаундленда с полным грузом и что он может устроить мне
изрядную партию свежей трески в счет торгового дома "Ардринель и К^o".
 - Вот, вот, - как всегда скептически заговорил бывший советник по делам
Голландской Индии, - лучше уж покупать треску, чем топить деньги в
Ледовитом океане.
 - Дело вовсе не в этом, - произнес майор Донеллан обычным своим резким
и высокомерным тоном. - Речь идет не о партии трески, а о полярном
колпачке...
 - ...который Америке хочется нахлобучить на себя, - смеясь, прибавил
Дин Тудринк.
 - Кончится это для нее простудой, - сострил полковник Карков.
 - Дело вовсе не в этом, - снова начал майор Донеллан, - и я не понимаю,
какое отношение возможная простуда может иметь к нашему совещанию.
Очевидно, по той или иной причине, Америка, представленная здесь
Арктической промышленной компанией (прошу обратить внимание на слово
"промышленной"), хочет купить около полюса площадь в четыреста семь тысяч
квадратных миль, площадь, ограниченную в данное время (прошу обратить
внимание на слова "в данное время") восемьдесят четвертой параллелью
северной широты...
 - Нам все это известно, майор Донеллан, - заявил Ян Харальд. - Но нам
неизвестно, каким же образом вышеуказанная Компания собирается
эксплуатировать эти территории (если это территории) или моря (если это
моря) - эксплуатировать их в промышленном отношении.
 - Дело вовсе не в этом, - в третий раз заговорил майор Донеллан. -
Некое государство желает приобрести за деньги часть земного шара, которая
по своему географическому положению должна принадлежать Англии...
 - России, - сказал полковник Карков.
 - Голландии, - сказал Якоб Янсен.
 - Скандинавии, - сказал Ян Харальд.
 - Дании, - сказал Эрик Бальденак.
 Пятеро делегатов ощетинились, и разговор грозил перейти в ссору, но тут
вмешался Дин Тудринк.
 - Постойте, - сказал он примиряющим тоном, - дело вовсе не в этом, как
любит говорить мой начальник майор Донеллан. Поскольку уже решено, что
околополярные области будут пущены в продажу, они неизбежно станут
собственностью того из государств, вами представленных, которое на этом
аукционе предложит за них больше всех. Поэтому, раз Скандинавия, Россия,
Дания, Голландия и Англия открыли своим посланцам кредиты, не лучше ли
образовать синдикат? Это даст нам возможность располагать такой
значительной суммой, что американской Компании окажется не под силу с нами
бороться.
 Делегаты переглянулись. Дин Тудринк, пожалуй, нашел хороший способ
уладить дело.
 Синдикат... Нынче без этого не обойтись... Хочешь дышать, есть, пить,
спать - на все синдикат! Это слово теперь в моде и в политическом и в
деловом мире.
 Однако еще требовалось кое-что уточнить, вернее объяснить, и Якоб Янсен
отлично выразил чувства своих коллег, спросив:
 - Ну, а дальше?
 Именно - что же будет, после того как синдикат осуществит покупку?
 - Но мне кажется, что Англия... - резко начал майор.
 - И Россия! - сказал полковник, грозно нахмурив брови.
 - И Голландия! - проговорил советник.
 - Раз бог даровал Данию датчанам... - заметил Эрик Бальденак.
 - Простите, - вскричал Дин Тудринк, - есть только одна страна, которую
ее обитателям даровал бог! Это Шотландия.
 - А почему? - спросил шведский делегат.
 - Но разве не сказал поэт: "Deus nobis Ecotia fecit" [Бог создал для
нас Шотландию (искаж. лат.)], - возразил шутник, переделывая на свой лад
слова "haec otia" в шестом стихе первой эклоги Вергилия.
 Все, кроме майора Донеллана, расхохотались, и спор, который грозил
окончиться довольно плохо, был прекращен во второй раз. Тут Дин Тудринк
сказал:
 - Не будем ссориться. К чему? Лучше сразу образуем наш синдикат!
 - А дальше? - спросил Ян Харальд.
 - А дальше, - сказал Дин Тудринк, - все пойдет проще простого. Купив
полярные области, вы или оставляете их в нераздельном владении, или,
возместив остальным справедливые убытки, передаете их одному из государств
соприобретателей. Ведь основная цель - окончательно устранить
представителей Америки - будет уже достигнута.
 Это было разумное предложение - на ближайшее время по крайней мере,
потому что, едва придет пора выбирать владельца для этой спорной и
бесполезной недвижимости, делегаты не замедлят вцепиться друг другу в
волосы, - а известно, что они отнюдь не были лысы!
 Но все же, - как проницательно заметил Дин Тудринк, - Соединенные Штаты
будут решительно отстранены.
 - Вот это, по-моему, благоразумно, - сказал Эрик Бальденак.
 - Ловко, - сказал полковник Карков.
 - Искусно, - сказал Ян Харальд.
 - Хитро, - сказал Якоб Янсен.
 - Совсем по-английски, - сказал майор Донеллан.
 Каждый вставил свое слово, тая в сердце надежду впоследствии надуть
почтенных коллег.
 - Следовательно, - заговорил Борис Карков, - предполагается, что, входя
в синдикат, каждое государство полностью сохраняет за собой право
поступать в дальнейшем по своему усмотрению?..
 С этим все согласились.
 Оставалось только выяснить, какой кредит каждое государство отпустило
своему делегату. Эти кредиты они сложат вместе, и несомненно общая сумма
будет так значительна, что денежные возможности Арктической промышленной
компании не превысят ее.
 И Дин Тудринк задал вопрос о кредитах.
 Но тут случилось нечто неожиданное. Воцарилось мертвое молчание. Никто
не хотел отвечать. Показать, что у тебя в кошельке? Вывернуть карманы в
кассу синдиката? Признаться, до какой цифры ты можешь идти? К чему так
спешить? А если в дальнейшем между членами нового синдиката возникнут
раздоры? А если дело пойдет так, что придется бороться только за самого
себя? А если дипломата Каркова оскорбят ухищрения Якоба Янсена, а того
обидят происки Эрика Бальденака, которого приведут в раздражение хитрости
Яна Харальда, а тот откажется мириться с высокомерными замашками майора
Донеллана, а последний нисколько не постесняется интриговать против
каждого из коллег? Наконец объявить свои кредиты - значит раскрыть карты,
а их, наоборот, нужно получше скрывать.
 В самом деле, ответить Дину Тудринку на его законный, но нескромный
вопрос можно по-разному. Надо либо преувеличить свои кредиты, от чего
может произойти великая неловкость, когда придется расплачиваться, либо
преуменьшить свои средства курам на смех, чтобы просто ничего не вышло из
этого предложения.
 Такая мысль возникла сначала у бывшего советника по делам Голландской
Индии, который, следует напомнить, не принимал дела всерьез; и его коллеги
сразу сообразили, что им лучше присоединиться к нему.
 - Я очень сожалею, - сказала его устами Голландия, - но для
приобретения арктических владений я располагаю всего пятьюдесятью
ригсдалерами.
 - А я - только тридцатью пятью рублями, - сказала Россия.
 - А я - только двадцатью кронами, - сказала Скандинавия.
 - А я - только пятнадцатью кронами, - сказала Дания.
 - Ну, - произнес майор Донеллан, и в голосе его послышалась спесь,
характерная для Великобритании, - значит, полярная область останется за
нами, потому что Англия может вложить в это дело только полтора шиллинга.
 И этим ироническим заявлением окончилось совещание посланцев старушки
Европы.



ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
 в которой производится продажа арктических областей

 Почему же продажа, назначенная на 3 декабря, должна была состояться в
обычном аукционном зале, где всегда продавалось всякое движимое имущество
- мебель, домашняя утварь, орудия и инструменты, разные предметы
искусства, картины, статуи, медали и прочие старинные вещи? Почему, раз
дело шло о продаже недвижимости, она не производилась в конторе нотариуса
или в отделении гражданского суда, где полагается устраивать такие сделки?
И, наконец, к чему было участие оценщика, раз в продажу шла часть земного
шара? Неужели можно уподобить движимому имуществу кусок земли, нечто самое
недвижимое, что только есть на свете?
 В самом деле, это казалось нелепым. И, однако, это было так.
Арктические области продавались именно таким образом, купчая крепость
имела обычную силу. Разве тем самым не доказывалось, что Арктическая
промышленная компания считала данную недвижимость движимостью, словно ее
можно было переместить? Такая странность вызывала удивление у некоторых
особо сметливых людей, - хоть их не так-то много даже в Соединенных
Штатах.
 Впрочем, уже известен подобный случай. Кусок нашей планеты был продан с
молотка в аукционном зале, при посредстве оценщика. И как раз в Америке.
 В самом деле, за несколько лет до того в Калифорнии, в городе
Сан-Франциско, один тихоокеанский остров, под названием остров Спенсер
[см. роман Жюля Верна "Школа Робинзонов"], был продан богачу Уильяму
У.Кольдерупу, который дал на пятьсот тысяч долларов больше своего
конкурента Дж.Р.Таскинара из Стоктона. Остров Спенсер пошел за четыре
миллиона долларов. Правда, то был обитаемый остров, расположенный всего в
нескольких градусах от берега Калифорнии, - остров с лесами, ручьями,
плодородной и твердой почвой, с полями и лугами, годными для обработки, а
здесь - неопределенное пространство, может быть даже море, таящееся за
непроходимыми торосами и покрытое вечными льдами. Да еще, по всей
вероятности, к нему и не пробраться. Следовало поэтому предполагать, что
цена за неведомую полярную область не достигнет на аукционе такси
значительной суммы.
 Тем не менее необычность дела привлекла в этот день на аукцион
множество людей, и если среди них мало оказалось серьезных покупателей,
зато много было зевак, жадно ожидавших, чем все это кончится. Борьба
действительно обещала быть очень занимательной.
 К тому же, едва европейские представители прибыли в Балтимору, как за
ними все стали бегать, приставать к ним, и, конечно, все просили у них
интервью. Не удивительно, что общественное мнение, как это часто случается
в Америке, было возбуждено до крайности. Составлялись безумные пари -
обыкновенная форма, в которую выливается общественное возбуждение у
американцев, - пример заразительный! - последнее время ему охотно начинают
следовать в Европе. Жители Американской федерации, а также Новой Англии,
Восточных, Южных и Центральных штатов разбились на группы и придерживались
различных мнений, хотя все они, в общем, стояли за своих
соотечественников. Они надеялись, что Северный полюс в конце концов
укроется под складками звездного флага. Все же они испытывали некоторую
тревогу. Ни Россия, ни Швеция с Норвегией, ни Дания, ни Голландия не
внушали особых опасений. Но имелась еще Великобритания с ее
территориальными притязаниями, с упорным стремлением все присвоить и
поглотить, с ее банкнотами, которых она не жалела. Тут пахло крупными
суммами. На "Америку" и "Великобританию" делали ставки, как на скаковых
лошадей, и приблизительно поровну. Ставить на "Данию", "Швецию",
"Голландию" и "Россию" охотников не находилось.
 Торги были назначены на полдень. Стечение любопытных уже с утра мешало
движению на Болтон-стрит. Еще накануне в городе царило волнение. По
трансатлантическому кабелю газеты получили сведения, что большинство пари,
предложенных американцами, было принято англичанами, и Дин Тудринк тотчас
же велел объявить об этом в аукционном зале. Говорили, будто правительство
Великобритании передало значительные фонды в распоряжение майора
Донеллана... В "Нью-Йорк геральд" писали, что лорды адмиралтейства
настаивали на покупке арктических земель, уже включали их в список
английских колоний и т.д.
 Что было достоверно в таких слухах и россказнях, никто не знал. Но в
тот день в Балтиморе рассудительные люди полагали, что если Арктическая
промышленная компания будет предоставлена только своим собственным силам,
то борьба, возможно, закончится победой Англии. И некоторые из самых
горячих янки уже старались оказать давление на вашингтонское
правительство. А новая Компания в лице своего скромного агента Уильяма
С.Форстера, по-видимому, вовсе не разделяла всеобщего возбуждения, словно
она была совершенно уверена в своей победе.
 Условный час приближался, и толпа на Болтон-стрит все росла. За три
часа до открытия дверей к аукционному залу нельзя было и подойти. Все
пространство, отведенное для публики, было заполнено до отказа. Только для
европейских делегатов было оставлено несколько мест, отгороженных
барьером, откуда они могли следить за ходом аукциона и вовремя делать свои
надбавки.
 Эрик Бальденак, Борис Карков, Якоб Янсен, Ян Харальд и майор Донеллан
со своим секретарем Дином Тудринком сбились тесной кучкой, плечом к плечу,
как солдаты, готовые идти на приступ: они ведь, и правда, собрались взять
приступом Северный полюс!
 Со стороны Америки никто не явился, если не считать рыбника, владельца
складов; его грубое лицо выражало полнейшее равнодушие. Казалось, ему было
безразлично все окружающее и думал он лишь о том, куда девать грузы,
ожидаемые им из Ньюфаундленда. Кто же были те капиталисты, от лица которых
этот простак собирался ворочать миллионами долларов? Тут было над чем
поломать голову.
 Никто и не подозревал, что Дж.Т.Мастон и миссис Эвенджелина Скорбит
имеют отношение к делу. Да и как об этом можно было догадаться? Оба они
были тут, но вместе с некоторыми другими именитыми членами Пушечного
клуба, коллегами Дж.Т.Мастона, скрывались в толпе, не занимая особых мест.
По виду они казались обыкновенными, совершенно бескорыстными зрителями.
Уильям С.Форстер даже как будто не был знаком с ними.
 Разумеется, вопреки порядку, установленному на аукционах, на сей раз
предмет продажи не был выставлен для всеобщего обозрения. Северный полюс
ведь нельзя, как какую-нибудь старинную вещицу, передавать из рук в руки,
рассматривать со всех сторон, разглядывать в лупу, а то и тереть пальцем,
чтобы убедиться, старинная ли она в самом деле, или просто подделка. А
полюс все-таки был чрезвычайно старинным предметом, - ведь он возник еще
до каменного века, до железного, до бронзового, раньше всех доисторических
эпох, потому что существует с начала мира!
 Хотя самый полюс и не лежал на столе оценщика, зато на виду у всех
заинтересованных висела большая карта, на которой очертания арктических
областей были обведены яркой краской. По восемьдесят четвертой параллели,
на семнадцать градусов выше Полярного круга, шла отчетливая красная линия,
ограничивающая ту часть земного шара, которая по предложению Арктической
промышленной компании была пущена в продажу. Возможно, она представляла
собой море, покрытое ледяной корой весьма значительной толщины. Но это уж
дело покупателя. Во всяком случае, обмана тут быть не могло: всякий видел,
что он покупает.
 Ровно в двенадцать часов из маленькой резной двери в глубине зала вышел
оценщик Эндрью Р.Джилмор и занял место у своего стола. Аукционист Флинт,
известный своим громоподобным голосом, раскачиваясь, как медведь в клетке,
тяжело прохаживался вдоль решетки, за которой была публика. Оба заранее
предвкушали, какую огромную сумму положат они себе в карман в виде
процента с продажи. Само собой разумеется, что покупка должна была
производиться на наличные деньги, "cash", по выражению американцев. Как бы
велика ни оказалась сумма, вырученная от продажи, она целиком передавалась
в руки делегатов тех государств, которые не станут владельцами продаваемой
области.
 И вот в зале что было мочи зазвонил колокольчик и оповестил всех,
собравшихся снаружи, так сказать urbi et orbi [всему свету (лат)], что
торги начались.
 Какой торжественный момент! Во всем квартале, во всем городе дрогнули
сердца. С Болтон-стрит и прилегающих улиц в зал донесся отдаленный гул
взволнованной толпы.
 Эндрью Р.Джилмору пришлось подождать, пока волнение собравшихся
уляжется, чтобы начать свою речь.
 Наконец он встал и окинул собрание взглядом. Затем скинул пенсне и
начал несколько взволнованным голосом:
 - По предложению федерального правительства и с согласия государств как
Нового, так и Старого Света назначается в продажу целым куском некая
недвижимость, расположенная вокруг Северного полюса, ограниченная
восемьдесят четвертой параллелью и состоящая из материков, морей,
проливов, островов, островков и ледяных торосов, со всем, что там есть
твердого и жидкого.
 Затем он указал на карту, висевшую на стене:
 - Соблаговолите взглянуть на карту, составленную на основании самых
последних данных. Как вы видите, общая площадь всего этого участка
равняется, весьма приблизительно, четыремстам семи тысячам квадратных
миль. Для удобства продажи оценку решено производить из расчета одной
квадратной мили. Поэтому при надбавках один цент будет означать в круглых
цифрах четыреста семь тысяч центов, а доллар - четыреста семь тысяч
долларов. Пожалуйста, потише!
 Эта просьба была не лишней, так как нетерпение публики выражалось
громким шумом, который оценщику было трудно перекричать. Благодаря
вмешательству аукциониста Флинта, голос которого звучал не слабее
корабельной сирены во время тумана, спокойствие было отчасти
восстановлено, и Эндрью Р.Джилмор получил возможность продолжать свою
речь:
 - Прежде чем приступить к торгам, я считаю своим долгом напомнить одно
из условий продажи, а именно: полярная недвижимость поступает в полную
собственность купившего и не может быть оспариваема продавшей стороной в
пределах восемьдесят четвертой параллели северной широты, независимо от
каких-либо перемен в географическом или метеорологическом состоянии
земного шара.
 Опять эта имевшаяся в объявлении странная оговорка, которая, возбуждая
шутки одних, у других будила подозрения!..
 - Аукцион открыт! - прозвучал голос оценщика.
 И, взмахнув молоточком слоновой кости, он по привычке прогнусавил
обычное вступление к аукциону:
 - Квадратная миля за десять центов!
 Десять центов - то есть одна десятая часть доллара - это означало сумму
в сорок тысяч семьсот долларов за всю арктическую недвижимость.
 Однако оценка Эндрью Р.Джилмора была сразу же перекрыта Эриком
Бальденаком, выступавшим от лица датского правительства.
 - Двадцать центов! - сказал он.
 - Тридцать центов! - сказал Якоб Янсен от лица Голландии.
 - Тридцать пять! - сказал Ян Харальд от лица Скандинавии.
 - Сорок, - сказал полковник Борис Карков от лица всей России.
 Это уже составляло сумму в сто шестьдесят две тысячи восемьсот
долларов, а между тем торги только начинались.
 Надо заметить, что представитель Великобритании до сих пор еще не
сказал ни слова и даже не раскрыл плотно сжатого рта.
 Уильям С.Форстер, владелец тресковых складов, тоже сохранял
непроницаемое молчание. Он, видимо, был всецело погружен в чтение
"Ньюфаундлендского Меркурия", где печатались сведения о товарах и о ценах
на всех американских рынках.
 - Сорок центов за квадратную милю! - соловьем заливался Флинт. - Сорок
центов!
 Четверо коллег майора Донеллана переглянулись. Неужели они исчерпали
свои кредиты уже в самом начале борьбы? Неужели дальше им придется
молчать?
 - Ну, ну, - снова заговорил Эндрью Р.Джилмор, - сорок центов! Кто
больше? Сорок центов! А ведь этот полярный колпачок стоит подороже...
 Казалось, он вот-вот добавит: "полярный колпачок из чистопробных вечных
льдов".
 Но тут датский представитель объявил:
 - Пятьдесят центов!
 А голландский делегат надбавил еще десять.
 - Квадратная миля идет за шестьдесят центов! - выкрикнул Флинт. -
Шестьдесят центов! Никто не надбавит?
 Эти шестьдесят центов уже составляли почтенную сумму в двести сорок
четыре тысячи двести долларов.
 Собрание приветствовало надбавку Голландии одобрительными возгласами.
Вот странное и вместе с тем частое явление: бывшие в зале бедняки с
пустыми карманами, без гроша за душой, казалось, были больше всех увлечены
этой схваткой долларов.
 Между тем, как только выступил Якоб Янсен, майор Донеллан поднял голову
и посмотрел на своего секретаря Дина Тудринка. Но тот сделал едва уловимый
отрицательный знак, и майор так и не раскрыл рта.
 Уильям С.Форстер не отводил глаз от своих рыночных отчетов и делал
карандашом пометки на полях.
 А Дж.Т.Мастон, в ответ на улыбку миссис Эвенджелины Скорбит, лишь
кивнул головой.
 - Ну, ну, нельзя ли поживее! Что мы так тянем? Слабо, слабо... -
повторял Эндрью Р.Джилмор. - Ну-ка! Никто не даст больше? Можно кончать?
 И его молоточек то поднимался, то опускался, как кропило причетника во
время церковной службы.
 - Семьдесят центов, - неуверенно сказал профессор Ян Харальд.
 - Восемьдесят! - сразу же за ним объявил Борис Карков.
 - Ну-ну! Восемьдесят центов? - выкрикнул Флинт, круглые серые глаза
которого разгорались все ярче с каждой надбавкой.
 По знаку Дина Тудринка майор Донеллан вскочил, словно чертик на
пружинке.
 - Сто центов! - отрубил представитель Великобритании.
 Это значило, что Англия предлагала четыреста семь тысяч долларов.
 Делавшие ставки на Соединенное королевство закричали "ура", часть
публики подхватила их возгласы.
 Ставившие на Америку переглянулись довольно разочарованно. Четыреста
семь тысяч долларов? Это была уже очень крупная цифра для фантастической
области у Северного полюса. Четыреста семь тысяч долларов за айсберги,
ледяные поля и торосы?!
 А представитель Арктической промышленной компании не издал ни звука,
даже головы не поднял! Неужели он не решится сделать ни одной надбавки?
Если он хотел дождаться, чтобы делегаты Дании, Швеции, Голландии и России
исчерпали свои средства, то, казалось, сейчас как раз пора было выступить.
Действительно, по их лицам было видно, что "сто центов" майора Донеллана
заставляют их покинуть поле битвы.
 - Квадратная миля идет за сто центов! - два раза повторил оценщик.
 - Сто центов! Сто центов! Сто центов! - кричал Флинт, сложив руки
рупором у рта.
 - Никто не даст больше? - спросил Эндрью Р.Джилмор. - Значит, решено?
Все согласны? Жалеть никто не будет? Пристукнем?
 И, опуская руку с молоточком, он обвел выжидающим взглядом зрителей, в
волнении затаивших дыхание.
 - Раз! Два! - произнес он.
 - Сто двадцать центов, - спокойно сказал Уильям С.Форстер, даже не
поднимая глаз и переворачивая газетный лист.
 - Гип! Гип! Гип! - закричали те, кто делал большие ставки на
Американские Соединенные Штаты.
 Майор Донеллан в свой черед горделиво приосанился. Его голова на
длинной шее вертелась, как заводная, над угловатыми плечами, а тонкие губы
клювом вытянулись вперед. Он окинул испепеляющим взором бесстрастного
представителя американской Компании, но в ответ не получил ни взгляда.
Проклятый Уильям С.Форстер даже не шелохнулся.
 - Сто сорок! - объявил майор Донеллан.
 - Сто шестьдесят! - сказал Форстер.
 - Сто восемьдесят! - прогремел майор.
 - Сто девяносто! - пробормотал Форстер.
 - Сто девяносто пять центов!.. - завопил делегат Великобритании.
 Скрестив руки на груди, он как будто бросал вызов всем тридцати восьми
штатам Федерации.
 Стало так тихо, что, казалось, можно было услышать, как ползет муравей,
как плывет маленькая плотичка, как порхает мотылек, как перебирается с
места на место червячок, как движется микроб... Все сердца бились
тревожно, как будто самая жизнь присутствующих зависела от слов майора
Донеллана. Голова его не вертелась больше. Что до Дина Тудринка, то он
ожесточенно скреб затылок и чуть не рвал на себе волосы.
 Эндрью Р.Джилмор приостановился на несколько мгновений, показавшихся
всем вечностью. Владелец тресковых складов продолжал читать газету и
делать пометки, видимо не имевшие никакого отношения к аукциону. Неужели
он тоже исчерпал свои средства? Неужели он не попытается сделать еще одну,
последнюю надбавку? Или заплатить сто девяносто пять центов за квадратную
милю, то есть свыше семисот девяноста трех тысяч долларов за всю
недвижимость оптом, ему казалось поступком, выходящим за пределы здравого
смысла?
 - Сто девяносто пять центов, - начал оценщик. - Остается за...
 И его молоток повис над столом.
 - Сто девяносто пять центов! - повторил аукционист.
 - Кончайте! Кончайте!
 Это кричали некоторые нетерпеливые зрители, недовольные медлительностью
Эндрью Р.Джилмора.
 - Раз... два... - воскликнул он.
 И все взгляды обратились на представителя Арктической промышленной
компании.
 Подумать только! Этот удивительный человек не спеша сморкался в большой
клетчатый фуляровый платок, уткнув в него оба отверстия своей носовой
полости.
 Между тем Дж.Т.Мастон метал на него взгляд за взглядом, да и взоры
миссис Эвенджелины Скорбит были устремлены в том же направлении. Их
побледневшие лица выдавали, как велико было волнение, которое они
старались побороть. Почему же Уильям С.Форстер медлил перекрыть надбавку
майора Донеллана?
 Уильям С.Форстер высморкался второй, затем третий раз с громом
артиллерийских выстрелов. Но напоследок он тихо и скромно пробормотал:
 - Двести центов!
 Зал содрогнулся. Затем, по американскому обычаю, раздались такие крики:
"Гип! Гип!", что стекла задребезжали.
 Майор Донеллан, ошеломленный, смущенный, уничтоженный, рухнул на свое
место рядом с Дином Тудринком, потрясенным не менее его. Такая оценка за
квадратную милю давала в итоге огромную сумму в восемьсот четырнадцать
тысяч долларов, и, очевидно, британскому представителю не разрешено было
превышать ее.
 - Двести центов! - повторил Эндрью Р.Джилмор.
 - Двести центов! - провозгласил Флинт.
 - Раз!.. два!.. - кричал оценщик. - Никто не дает больше?..
 Майор Донеллан, движимый невольным побуждением, снова вскочил и
посмотрел на остальных делегатов. Но те как раз считали, что только он
один может отстоять Северный полюс от американцев. Это усилие было
последним. Майор открыл рот, снова закрыл, и Англия тяжело шлепнулась на
свое место.
 - Три! - прокричал Джилмор, ударив по столу своим молоточком слоновой
кости.
 - Гип! Гип! Гип! - орали делавшие ставки на победительницу Америку.
 Известие о результате торгов мигом разнеслось по всем закоулкам
Балтиморы, затем по телеграфным проводам разошлось по всей Федерации; а
позже, по подводному кабелю, оно ворвалось в Старый Свет.
 Собственницей арктических владений, находящихся за восемьдесят
четвертой параллелью, стала Арктическая промышленная компания (через свое
подставное лицо - Уильяма С.Форстера).
 И наутро, когда Уильям С.Форстер пришел объявить, для кого сделана
покупка, он назвал имя мистера Импи Барбикена, который представлял
вышеупомянутую Компанию под фирмой "Барбикен и К^o".



ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
 в которой появляются старые знакомые наших юных читателей

 Барбикен и К^o! Председатель клуба артиллеристов? Но какое дело
артиллеристам до таких предприятии? Сейчас мы это увидим.
 Нужно ли по всей форме представлять читателю Импи Барбикена,
председателя балтиморского Пушечного клуба, и капитана Николя, и
Дж.Т.Мастона, и Тома Хэнтера на деревянных ногах, и непоседливого Билсби,
и полковника Блумсбери, и всех остальных? Конечно нет! Эти чудаки, правда,
постарели на двадцать лет с тех дней, когда внимание всего мира было
приковано к ним, но все-таки остались такими, как были. У них у всех не
хватало чего-нибудь, у кого руки, у кого ноги, но, в общем, и теперь это
были все те же горячие, отчаянные люди, готовые очертя голову кинуться в
любое, самое необыкновенное приключение. Время не одолело этого легиона
отставных артиллеристов. Оно щадило их, как щадит старинные пушки,
вышедшие из употребления и украшающие музеи старых арсеналов.
 Если Пушечный клуб уже в год своего основания насчитывал тысячу
восемьсот тридцать три члена (мы говорим о людях, а никак не о членах их
тела, не об их руках и ногах, которых многие из артиллеристов не
досчитывались) да еще тридцать тысяч пятьсот семьдесят пять человек имели
честь состоять корреспондентами вышеназванного клуба, то теперь эти цифры
нисколько не уменьшились. Как раз наоборот. Благодаря невероятной попытке
установить прямую связь между Землей и Луной [см. романы Жюля Верна "С
Земли на Луну" и "Вокруг Луны"] слава клуба возросла необычайно.
 И хотя все, наверное, еще помнят, сколько шуму наделал этот
примечательный опыт, о нем следует все же вкратце рассказать.
 Несколько лет спустя после войны между Севером и Югом некоторые члены
Пушечного клуба, тяготясь своей праздностью, вознамерились при помощи
исполинского орудия отправить снаряд на Луну. На полуострове Флорида в
городе Мун-Сити прямо в земле была торжественно отлита пушка, так
называемая "Колумбиада", длиной в девятьсот футов при внутреннем диаметре,
равном девяти футам; на заряд пошло четыреста тысяч фунтов пироксилина.
Выпущенный из этой пушки цилиндроконический алюминиевый снаряд под напором
шести миллиардов литров газа полетел к ночному светилу. В результате
отклонения траектории снаряд облетел вокруг Луны, вернулся на Землю и
погрузился в Тихий океан под 27^o7' северной широты и 41^o37' западной
долготы. Там-то фрегат федерального флота "Сасквегана" подобрал на
поверхности океана этот снаряд, вместе с его удачливыми постояльцами.
 Да, самыми настоящими постояльцами!
 В снаряде-вагоне поместились двое членов Пушечного клуба - его
председатель Импи Барбикен и капитан Николь; третьим был один француз,
известный сорви-голова. Все трое вернулись из своего путешествия целы и
невредимы. Американцы охотно пустились бы сразу в какое-нибудь новое
приключение, но с французом дело обстояло иначе. Мишель Ардан (так его
звали) возвратился в Европу, кажется разбогател, хотя это удивило многих,
и кончил тем, что стал сажать капусту, с удовольствием ел ее, и даже, как
утверждали наиболее осведомленные репортеры, она шла ему впрок.
 После своего громового выстрела Импи Барбикен и Николь жили, пользуясь
славой и относительным покоем. Но, томясь жаждой великих подвигов, они
мечтали о новой затее в том же роде. В деньгах у них недостатка не было.
От их последнего предприятия из пяти с половиной миллионов, собранных по
общественной подписке в Новом и Старом Свете, у них осталось около двухсот
тысяч долларов. Кроме того, они разъезжали по Соединенным Штатам и везде
показывались публике в своем алюминиевом снаряде, словно некое чудо
природы в клетке; заработали они на этом предприятии изрядные деньги да
еще достигли громкой славы, о какой только могут мечтать честолюбцы.
 Теперь Импи Барбикен и капитан Николь могли бы жить спокойно, если бы
их не грызла скука. И вот, - вероятно, чтобы нарушить свое бездействие, -
они и задумали купить арктические области.
 Не нужно забывать, что затратить более восьмисот тысяч долларов на
такую покупку оказалось возможным лишь потому, что миссис Эвенджелина
Скорбит вложила в дело недостающую сумму. Благодаря этой щедрой женщине
Америка победила Европу.
 Вот что было причиной ее щедрости.
 Неслыханную славу, которая окружала после возвращения председателя
Барбикена и капитана Николя, с ними делил еще один человек. Вы, конечно,
догадались, что речь идет о Дж.Т.Мастоне, вспыльчивом секретаре Пушечного
клуба. Разве не этот талантливый ученый сделал математические вычисления,
позволившие осуществить смелую попытку, о которой говорилось выше? Если он
и не сопровождал своих друзей в их межпланетном путешествии, то не из
робости, - клянусь ядром! Дело в том, что у почтенного артиллериста не
хватало кисти правой руки, а на черепе из-за одной несчастной случайности,
которые нередки на войне, он носил гуттаперчевую заплатку. Показать это
селенитам значило бы внушить им довольно жалкое представление об
обитателях Земли, при которой Луна существует лишь как скромный спутник.
 Поэтому, к своему глубокому огорчению, Дж.Т.Мастон вынужден был
отказаться от полета. Но он не сидел праздно. Он принимал участие в
сооружении огромного телескопа, и после установления его на самом острие
пика Лонга, одной из высочайших вершин в цепи Скалистых гор, Дж.Т.Мастон
сам переселился туда. Как только снаряд, описывающий в небе свою
величественную траекторию, был замечен, Дж.Т.Мастон уже не покидал своего
наблюдательного поста, Не отходя от объектива гигантского инструмента, он
всецело предался наблюдению за друзьями, пересекавшими пространство в
своем воздушном экипаже.
 Многие думали, что отважные путешественники навсегда потеряны для
Земли. Действительно, существовала опасность, что снаряд из-за притяжения
Луны сохранит свою новую орбиту и будет вечно носиться вокруг ночного
светила в качестве субспутника.
 Но нет! Некоторое, словно ниспосланное судьбой, отклонение изменило
направление снаряда. Вместо того чтобы упасть на Луну, снаряд облетел
вокруг нее и вернулся к земному шару, все ускоряя полет, так что к моменту
своего погружения в глубины моря он достиг скорости более двухсот тысяч
километров в час.
 К счастью, водные массы Тихого океана смягчили падение, свидетелем
которого был американский фрегат "Сасквегана". Новость тотчас же была
передана Дж.Т.Мастону. Секретарь Пушечного клуба поспешно покинул
обсерваторию на пике Лонга и бросился на выручку. В том месте, где упал
снаряд, море было обследовано на большой глубине, и верный Дж.Т.Мастон
ради спасения своих друзей не задумываясь решил и сам облечься в
водолазный костюм.
 Но ему незачем было так стараться. Алюминиевый снаряд, великолепно
нырнув в воды Тихого океана и вытеснив количество воды весом больше его
собственного, всплыл наверх. А чем же занимались Барбикен, капитан Николь
и Мишель Ардан, когда их подобрали на поверхности океана? Они играли в
домино в своей плавучей тюрьме.
 Возвращаясь опять к Дж.Т.Мастону, надо сказать, что участие в этих
необыкновенных приключениях весьма выдвинуло его.
 Заплатка на черепе и металлический крючок вместо правой кисти, конечно,
не красили Дж.Т.Мастона. Кроме того, он был уже и не молод: в пору нашего
рассказа ему стукнуло пятьдесят восемь лет. Но его своеобразный нрав,
живость ума, огненный взгляд, горячность, которую он вносил во все, чем
занимался, делали его идеальным человеком в глазах миссис Эвенджелины
Скорбит. К тому же его мозг, тщательно прикрытый гуттаперчевой нашлепкой,
был в целости и сохранности, и Мастон заслуженно считался одним из
замечательных математиков своего времени.
 А между тем миссис Эвенджелина Скорбит, не увлекаясь математикой
(простейшие подсчеты вызывали у нее головную боль), питала склонность к
математикам. Она считала их существами высшими, особенными. Подумать
только! Иметь голову, в которой разные иксы тарахтят, как орехи в мешке,
мозг, забавляющийся алгебраическими знаками, руки, жонглирующие тройными
интегралами, как жонглируют стаканами и бутылками руки фокусника, и ум,
разбирающийся в формулах вроде

 SSS ф(xyz) dz dy dz.

 Каково?
 Такие ученые казались ей достойными восхищения, они словно нарочно
созданы были для того, чтобы женщину влекло к ним "прямо пропорционально
массе и обратно пропорционально квадрату расстояния". И как раз
Дж.Т.Мастон был достаточно толст, чтобы притягивать ее с непреодолимой
силой, а что касается расстояния, то оно равнялось бы нулю, если бы они,
наконец, поженились.
 Надо признаться, что все это не переставало беспокоить секретаря
Пушечного клуба, вовсе не собиравшегося искать счастья в таком тесном
союзе. К тому же миссис Эвенджелину Скорбит в сорок пять лет нельзя было
назвать особой ни первой, ни даже второй молодости. У нее был большой рот
и длинные зубы, которые она ухитрилась сохранить все до единого,
прилизанные на висках волосы цвета не раз перекрашенной тряпки, плоский
стан и неизящная походка. Короче говоря, по наружности она была типичной
старой девой, хотя и состояла когда-то в браке - правда, всего несколько
лет. Но, в общем, она была отличная женщина и ничего в жизни так не
желала, как появляться в балтиморских гостиных в качестве миссис Мастон.
 Состояние вдовы считалось очень значительным. Правда, она не могла
равняться с такими богачами, как разные Гульды, Макеи, Вандербилты и
Гордоны Беннеты, с миллиардерами, перед которыми даже Ротшильд кажется
нищим. Конечно, у нее не было трехсот миллионов, как у миссис Мозес
Карпер, или двухсот миллионов, как у миссис Стюарт, или восьмидесяти
миллионов, как у миссис Крокер, - вот это вдовы так вдовы! И не была она
так богата, как миссис Хамерслей или миссис Нелли Грин, миссис Мэффит,
миссис Маршал, миссис Пара Стивенс, миссис Минчэри и некоторые другие! Но
во всяком случае она с полным правом могла присутствовать на памятном
празднике на Пятой авеню в Нью-Йорке, куда приглашали только тех, у кого
было не меньше пяти миллионов. Миссис Эвенджелина Скорбит как раз и
располагала пятью миллионами долларов, оставленными ей покойным мужем
Джоном Скорбитом, который нажил свое богатство в двух отраслях торговли
сразу: он торговал модным платьем и солониной. И вот это состояние
великодушная вдова с радостью принесла бы в дар Дж.Т.Мастону, которому
сверх того досталась бы еще ее неистощимая нежная любовь.
 А пока, по просьбе Дж.Т.Мастона, миссис Эвенджелина Скорбит согласилась
вложить несколько сотен тысяч долларов в дело Арктической промышленной
компании, не зная даже толком, в чем оно заключается. Правда, она была
уверена, что предприятие, в котором участвовал Дж.Т.Мастон, не могло не
быть грандиозным, великолепным и необыкновенным. Вся прошлая жизнь
секретаря Пушечного клуба утверждала ее в этом мнении.
 Можно себе представить, как укрепилось ее доверие ко всему делу, когда
после аукциона она узнала, что правление нового общества возглавляет
председатель Пушечного клуба под фирмой "Барбикен и К^o".
 А раз в эту "... и К^o" входит сам Дж.Т.Мастон, то ей следовало только
радоваться, что она стала самым крупным акционером Компании.
 Таким образом миссис Эвенджелина Скорбит оказалась владелицей весьма
значительной части полуночных краев, расположенных за восемьдесят
четвертой параллелью. Чего уж лучше! Но как будет она, или, вернее, как
будет Компания, извлекать прибыль из своих недосягаемых владений?
 Вопрос продолжал оставаться вопросом, и если он глубоко беспокоил
миссис Эвенджелину Скорбит по денежным соображениям, то весь остальной мир
интересовался им из обыкновенного любопытства.
 Этой превосходной женщине очень хотелось хоть что-нибудь выведать у
Дж.Т.Мастона, прежде чем доверить свои деньги заправилам Компании. Но
Дж.Т.Мастон хранил упорное молчание. Миссис Эвенджелине Скорбит предстояло
узнать, "где зарыта собака", лишь позднее, когда весь мир поразило
сообщение о целях новой Компании!
 Несомненно, думала она, дело идет о каком-нибудь таком предприятии,
которое, по выражению Жан-Жака Руссо, "не имело примера и не будет иметь
подражателей", о предприятии, которое далеко оставит за собой попытку
членов Пушечного клуба установить прямую связь между Землей и ее
спутником.
 Но если она пробовала расспрашивать, Дж.Т.Мастон прикладывал свой
крючок ко рту в знак необходимости молчать и говорил только:
 - Имейте ко мне немножко доверия, дорогая миссис Скорбит!
 И если уж она соглашалась ему довериться "до", то какую радость
испытала она "после", когда пылкий секретарь сказал, что ей одной следует
приписать честь победы Соединенных Штатов над северными странами Европы.
 - Не могу ли я узнать, наконец, для чего все это делается? - с улыбкой
спросила она знаменитого математика.
 - Вы скоро все узнаете, - ответил Дж.Т.Мастон и крепко, по-американски,
потряс руку соучастнице их общего дела.
 И то, что он крепко пожал ей руку, немедленно успокоило великое
волнение миссис Эвенджелины Скорбит.
 Несколькими днями позже Старый и Новый Свет чрезвычайно потрясло (а
какое потрясение ожидало всех в дальнейшем!) известие о совершенно
безумном проекте, для выполнения которого Арктическая промышленная
компания открыла подписку на свои акции.
 Оказалось, что Компания купила приполярные области с целью
эксплуатировать... каменноугольные залежи Северного полюса!



ГЛАВА ПЯТАЯ.
 А можно ли допустить, что около Северного полюса
 имеются каменноугольные залежи?

 Такой вопрос сразу приходил в голову каждому сколько-нибудь логически
мыслящему человеку.
 - Откуда они взяли, что около Северного полюса есть каменный уголь? -
говорили одни.
 - А почему бы ему и не быть там? - возражали другие.
 Залежи каменного угля, как известно, встречаются на земном шаре во
многих местах. Им щедро наделены различные области Европы. Угольных
залежей много в обеих Америках, и, пожалуй, особенно богаты ими
Соединенные Штаты. Уголь есть также и в Африке, и в Азии, и в Океании.
 Но разведка земных недр идет вперед, и пласты каменного угля открывают
во всех геологических слоях: антрацит - в наиболее древних, а бурый уголь
разных видов - во всех угленосных пластах. Горючие вещества встречаются и
в слоях, насчитывающих всего несколько сотен лет.
 Однако ежегодная добыча угля во всем мире равняется четыремстам
миллионам тонн (из них Англия одна добывает сто шестьдесят миллионов
тонн). А ведь с возрастанием нужд промышленности потребление угля,
очевидно, не перестает увеличиваться. Замена пара электричеством в
качестве двигательной силы покрывает только расход угля для производства
этой силы. Брюхо промышленности живет одним углем, ничего другого оно не
принимает. Промышленность - животное "углеядное", и его надо хорошо
кормить.
 Уголь, кроме того, не только топливо, но также и вещество, из которого
современная наука умеет извлекать множество побочных продуктов для самого
различного употребления. Подвергнув уголь всевозможным изменениям в тиглях
лабораторий, его применяют для окрашивания, для подслащивания, для
придания аромата, для выпаривания, для очистки разных веществ, для
отопления и освещения, даже для украшения - из него можно делать алмазы.
Он так же полезен, как железо, - и даже больше.
 К счастью, нечего бояться исчерпать запасы железа, - оно входит в самый
состав земной коры. Ведь Земля представляет собой железную массу, более
или менее расплавленную до огненно-жидкого состояния и прикрытую текучими
силикатами, поверх которых уже располагаются каменные породы и океаны.
Другие металлы, а также камень и вода, входят в состав нашей планеты в
гораздо меньшем количестве, чем железо.
 Но если в добыче железа мы можем быть уверены на веки вечные, то с
каменным углем дело обстоит не так. И далеко не так. Людям осведомленным,
заглядывающим на сотни лет вперед, нужно поэтому разыскивать
каменноугольные залежи везде, где только в давние геологические эпохи
могла их образовать предусмотрительная природа.
 - Неужели? - говорили противники новой Компании.
 Ведь в Соединенных Штатах, как и везде, немало людей, которые по
зависти и злобе любят поносить все и вся, а немало и таких, которые спорят
просто ради одного удовольствия.
 - Неужели? - говорили эти люди. - Но откуда около Северного полюса
взяться каменному углю?
 - Как откуда? - отвечали сторонники Барбикена. - Да ведь весьма
вероятно, что в эпоху образования земной коры масса Солнца, согласно
теории Бланде, была значительно больше и разница температур экватора и
полюсов не была столь велика. И вот задолго до появления человека, под
постоянным воздействием жара и влаги, в северных областях земного шара
произрастали огромные леса...
 Газеты и журналы, державшие сторону Арктической компании, развивали это
положение в тысячах различных статей, - как в научной, так и в шутливой
форме.
 В самом деле, из-за ужасных сотрясений, происходивших до того, как
земной шар принял свой окончательный вид, эти леса оказались глубоко в
земле и со временем под влиянием воды и внутреннего жара земли должны
были, разумеется, обратиться в пласты каменного угля. Поэтому можно легко
предположить, что полярные владения богаты углем, который только и
дожидается кирки шахтера.
 Кроме того, были и факты, неопровержимые факты. Люди благоразумные, не
привыкшие полагаться на простое предположение или вероятность, и то не
могли подвергнуть их сомнению. Эти факты вполне оправдывали поиски
различных видов угля в полночных краях.
 Как раз обо всем этом и толковали через несколько дней майор Донеллан и
его секретарь, сидя в самом темном уголке кабачка "Два друга".
 - Неужели Барбикен - чтоб его черт побрал! - окажется прав? - говорил
Дин Тудринк.
 - Возможно, - отвечал майор Донеллан, - больше того, даже наверное.
 - Но тогда они наживут огромные деньги на эксплуатации полярных
областей!
 - Непременно! - ответил майор. - Раз в Северной Америке имеются
обширные залежи горючего и к тому же нередки сообщения об открытии там
новых пластов, то, без сомнения, в будущем их обнаружится в этой стране
еще не мало, дорогой Тудринк. А ведь арктические земли составляют как бы
придаток к американскому материку. Полное сходство по устройству и по
виду. В частности, таким продолжением Нового Света является Гренландия.
Гренландия определенно соединена с Америкой...
 - Как лошадиная голова, на которую похожа Гренландия, соединена с
туловищем лошади, - вставил секретарь Донеллана.
 - Добавлю, - сказал майор, - что во время своих изысканий на
гренландской территории профессор Норденшельд встретил осадочные
образования, состоявшие из песчаника и сланцев с вкраплением бурого угля,
содержащего значительное количество ископаемых растений. В одном только
округе Диско датчанин Стенструп нашел семьдесят один пласт с
многочисленными отпечатками растений, бесспорно говорящими о мощной
растительности, которая когда-то необыкновенно густо покрывала области
вокруг полюсов.
 - Ну, а дальше к северу?
 - Там наличие угля тоже подтверждается новыми находками, - ответил
майор, - и, по-видимому, в тех местах уголь попадается на каждом шагу.
Если же уголь так часто встречается в этих краях на поверхности, то разве
нельзя утверждать почти с уверенностью, что угольные пласты залегают здесь
и в глубине земной коры?
 Майор Донеллан несомненно был прав. Он глубоко изучил вопрос о
геологическом строении арктических областей, и именно поэтому победа
Компании раздражала его больше, чем других англичан. Может быть, они еще
долго говорили бы на эту тему, если бы не заметили, что завсегдатаи
кабачка с любопытством прислушиваются к их разговору. Тогда Дин Тудринк и
майор сочли за благо умолкнуть. Тудринк сделал только еще одно, последнее
замечание:
 - Не удивляет ли вас здесь кое-что, майор Донеллан?
 - А что именно?
 - А то, что в этом предприятии дело касается полюса и каменноугольных
залежей, и, значит, следовало бы поставить во главе его инженеров или хотя
бы моряков, а им заправляют артиллеристы.
 - Да, - ответил майор, - действительно, здесь есть чему подивиться...
 А газеты каждое утро снова и снова бросались в бой по поводу угольных
залежей.
 "Залежи? Какие залежи?" - спрашивала газета "Всякая всячина" в своих
яростных статьях, инспирированных деловыми кругами Англии, и разражалась
потоком брани против Арктической промышленной компании.
 "Как это "какие"? - возражали им решительные сторонники Барбикена на
страницах чарлстонской газеты "Новости". - Да те самые залежи, которые
были открыты капитаном Нейрзом в 1875-1876 годах у восемьдесят второй
параллели. Он обнаружил также и наслоения, указывающие на существование
там флоры миоцена, "богатой тополями, буками, калиной, орешником и
хвойными".
 "А в 1881-1884 годах, - прибавлял научный обозреватель нью-йоркской
газеты "Свидетель", - разве во время экспедиции Грили в бухте
Леди-Франклин нашими соотечественниками не был найден угольный пласт на
небольшом расстоянии от Форт-Конгер, в балке Большого потока? А доктор
Пави разве не утверждал с достаточным основанием, что те края вовсе не
лишены запасов угля, словно сама предусмотрительная природа предназначила
эти залежи для того, чтобы люди когда-нибудь с их помощью одолели холода
столь пустынных мест?"
 Понятно, что на такие факты, хорошо проверенные и подкрепленные
авторитетом отважных американских исследователей, противникам председателя
Барбикена отвечать было нечего.
 И защитники мнения: "Откуда там взяться угольным залежам?" - начали
склонять знамена перед защитниками мнения: "А почему бы им не быть там?"
Да, угольные залежи там были и притом очень значительные. Земли вокруг
Северного полюса таили пласты драгоценного горючего, скрытого в недрах
этих областей, которые были покрыты некогда роскошной растительностью.
 Но, потерпев поражение в вопросе об угольных залежах в сердце Арктики,
в существовании которых теперь нельзя было сомневаться, враги в отместку
стали нападать на вопрос с другой стороны.
 - Будь по-вашему! - сказал однажды Донеллан, сойдясь с Барбикеном лицом
к лицу во время публичного спора, устроенного в зале самого Пушечного
клуба. - Будь по-вашему!.. Я согласен, даже сам утверждаю: во владениях,
приобретенных вашей Компанией, эти залежи существуют. Но попробуйте-ка их
разработать!
 - Вот это мы как раз и сделаем, - ответил спокойно Импи Барбикен.
 - Тогда переходите восемьдесят четвертую параллель, северней которой
еще не заходил ни один исследователь!
 - Мы ее перейдем.
 - Дойдите до самого полюса!
 - И дойдем.
 Видя, с каким хладнокровием, с какой уверенностью отвечает председатель
Пушечного клуба, видя, как упорно и логично он защищает свое мнение,
заколебались даже самые упрямые. Они понимали, что перед ними человек,
ничего не потерявший из своих прежних свойств, спокойный, холодный,
сосредоточенный, человек глубокого ума, точный, как хронометр,
предприимчивый, дерзкий и неуклонно стремящийся к практическим целям даже
в самых своих отчаянных предприятиях...
 Все, знавшие бешеный нрав майора Донеллана, понимали, что почтенный
джентльмен испытывает неистовое желание задушить своего противника.
 А он держался крепко - этот председатель Барбикен. Ведь он был из тех
американцев, которые, по образному выражению Наполеона, обладают моральной
и физической "плавучестью", и, значит, не боялся штормовой погоды. Его
враги, соперники и завистники прекрасно это знали!
 Все же, поскольку насмешникам нельзя воспретить насмешничать, именно в
этой форме проявилось раздражение против новой Компании. Председателю
Пушечного клуба приписывали самые нелепые проекты. Появились
многочисленные карикатуры. Особенно распространены они были в Европе, а
больше всего - в Соединенном королевстве, где никак не могли переварить
поражения, которое фунт потерпел от доллара.
 Вот как! Этот янки утверждает, что он достигнет Северного полюса! Он
ступит туда, куда не ступала еще нога человека! Он водрузит флаг
Соединенных Штатов на единственной точке земного шара, вечно пребывающей в
неподвижности, тогда как все остальное на земле участвует в ее суточном
движении!
 На витринах больших книжных магазинов и ларьков, как в столицах Европы,
так и в главных городах Американской федеральной республики - в этой
свободнейшей стране, - появились наброски и картинки, изображавшие, как
Барбикен изыскивает самые необыкновенные средства, чтобы добраться до
полюса.
 Вот дерзкий американец и его коллеги по клубу, вооружившись кирками,
долбят туннель сквозь плотные подводные льды от первых ледяных торосов до
девяностого градуса, намереваясь вылезти на поверхность как раз в том
месте, где проходит земная ось.
 Вот Импи Барбикен в сопровождении Дж.Т.Мастона (очень похоже
изображенного) и капитана Николя спускаются на воздушном шаре к этой
желанной точке и ценою ужасных усилий, перенеся тысячи опасностей, наконец
добывают кусок угля весом... в полфунта. Это все, что оказалось в
прославленных угольных пластах приполярных областей.
 В одном номере английского журнала "Пэнч" был нарисован Дж.Т.Мастон,
служивший мишенью карикатуристам не реже своего друга. На этом рисунке
секретарь Пушечного клуба, влекомый непреодолимым притяжением магнитного
полюса, никак не мог оторвать от земли своего железного крючка.
 Знаменитый математик, заметим кстати, был человек слишком горячий,
чтобы спокойно принять эту насмешку над своим физическим недостатком. Он
чрезвычайно негодовал, и легко себе представить, что миссис Эвенджелина
Скорбит вполне разделяла его справедливое негодование.
 Карикатура в брюссельском журнале "Волшебный фонарь" изображала Импи
Барбикена и членов правления Компании в виде несгораемых саламандр среди
бушующего пламени: чтобы растопить льды полярного океана, они решили
налить поверх льда спирту и затем подожгли спиртовое море, так что
полярный бассейн стал похож на огромную миску с пуншем! Играя на слове
"punch", бельгийский художник дошел в своей непочтительности до того, что
изобразил председателя Пушечного клуба в образе смешного Петрушки! [Punch
- персонаж английского театра кукол, аналогичный Петрушке]
 Но наибольший успех имела карикатура, напечатанная во французском
журнале "Шаривари" за подписью художника Стоп. В уютно обставленном чреве
кита Импи Барбикен и Дж.Т.Мастон сидели за столиком и играли в шахматы,
ожидая благополучного прибытия. Как новоявленный пророк Иона, председатель
Пушечного клуба не задумался дать себя проглотить - вместе со своим
секретарем - огромному морскому млекопитающему; пройдя подо льдами при
помощи этого нового способа передвижения, они рассчитывали добраться до
недостижимого полюса Земли.
 Но сколько ни бесновались карандаши и перья, невозмутимый председатель
Компании сохранял спокойствие. Пусть говорят, кричат, рисуют,
насмехаются!.. Он продолжал свое дело.
 И вот правление Компании, в чьей полной власти было эксплуатировать
полярные владения по праву, полученному от федерального правительства,
вынесло решение открыть общественную подписку на сумму в пятнадцать
миллионов долларов. Были выпущены акции, по сто долларов каждая, и притом
сразу за наличные. И что же? Вера в Барбикена и К^o была так сильна, что
подписчики валом валили. Но, надо признаться, они состояли главным образом
из обитателей тридцати восьми штатов Федеральной республики.
 - Тем лучше! - восклицали участники Арктической промышленной компании.
- Предприятие будет чисто американским!
 Короче говоря, репутация Компании Барбикена была так прочна, биржевики
настолько не сомневались, что Компания выполнит свои обещания, так твердо
верили и в существование угольных залежей у Северного полюса и в
возможность их разработки, что к 16 декабря акции были раскуплены и
капитал Компании составил наличными пятнадцать миллионов долларов.
 Эта сумма почти втрое превышала сумму, собранную Пушечным клубом для
великого опыта - отправки снаряда с Земли на Луну.



ГЛАВА ШЕСТАЯ,
 в которой внезапно прерывается телефонный разговор
 между миссис Скорбит и Дж.Т.Мастоном

 Слова Барбикена о том, что он достигнет своей цели, не были пустым
бахвальством, а теперь и средства, которыми он располагал, давали ему
возможность достичь ее беспрепятственно; впрочем, он и не решился бы
обратиться к выпуску акций, если бы не был заранее уверен в успехе.
 Северному полюсу предстояло сдаться перед отвагой и гением человека.
 Барбикен и его правление несомненно обладали средством победить там,
где столько других терпели поражения. Они сделают то, чего не удавалось
совершить ни Франклину, ни Кейну, ни Делонгу, ни Нейрзу, ни Грили, - они
перейдут восемьдесят четвертую параллель и вступят во владение обширной
частью земного шара, приобретенной на аукционе. Они прибавят к
американскому флагу тридцать девятую звезду тридцать девятого штата,
присоединяемого к Американской федерации.
 - Болтуны! - не переставали повторять европейские делегаты и их
единомышленники в Старом Свете.
 А между тем средство, при помощи которого предполагалось завоевать
Северный полюс, было самым верным, надежным, практическим, разумным
средством, неоспоримым и простым, как выдумка ребенка, и это средство
предложено было Дж.Т.Мастоном. Именно в его мозгу, где все время бурлили
всевозможные идеи, и родился замысел великого географического предприятия
и способ привести его к успешному концу.
 Не раз уже говорилось, что секретарь Пушечного клуба был автором
многочисленных вычислений: мы бы добавили "прославленных", если б
обыватели не смешивали это определение со словом "ославленных". Он шутя
решал самые сложные задачи из области математических наук. Для него сущим
пустяком были любые трудности науки о величинах, то есть алгебры, и науки
о числах, то есть арифметики. Надо было видеть, как он орудовал символами
для записи алгебраических действий, условными знаками, будь то буквы
алфавита, представляющие количества, то есть величины, или значки из
параллельных или перекрещивающихся черточек, указывающие на отношения,
которые могут быть установлены между величинами, и на действия, которым их
подвергают.
 Ах, эти коэффициенты, показатели степени, радикалы и прочие знаки,
какими располагает алгебраический язык! С какой легкостью они выпархивали
из-под пера Мастона, или, вернее, из-под куска мела, мелькавшего на
железном крючке, так как он предпочитал работать у черной доски. Здесь, на
пространстве десяти квадратных метров (меньше ему бы не хватило), он с
жаром совершал алгебраические вычисления. На доске не было обыкновенных
мелких цифр: то были цифры огромные, фантастические, начертанные неистовой
рукою. Цифры 2 и 3 выступали важно, как бумажные петушки; цифра 7
возвышалась, как виселица, - не хватало только повешенного; 8 -
круглилась, как большие очки, а 6 и 9 - далеко расчеркивались своими
длинными хвостами.
 А буквы в его формулах, первые буквы алфавита - a, b, c, которыми он
обозначал величины известные или данные, и самые последние буквы - x, y,
z, которые применялись у него для величин неизвестных или подлежащих
определению, - как ясно и четко они были выписаны! Особенно замечательна
была буква z; она судорожно извивалась, как молния в небе! А какое
изящество в греческих буквах "пи", "гамма", "омега"; им позавидовали бы
Архимед и Эвклид!
 Чисто и безупречно выведенные мелом знаки действия были просто чудесны:
"+" определенно указывал, что он означает сложение двух количеств; "-" был
скромнее, но выглядел все же вполне прилично; знак "х" топорщился, как
андреевский крест на морском флаге; в знаке "=" безукоризненно равные
черточки говорили о том, что Дж.Т.Мастон - гражданин страны, где равенство
не является пустым звуком, по крайней мере между белокожими. С тем же,
размахом и так же внушительно и изящно были начертаны знак "<", знак ">" и
знак "><".
 Но настоящим его триумфом был знак "ш", который обозначает извлечение
корня из числа или из количества. Когда Мастон заканчивал его длинной
горизонтальной чертой, казалось, что это протянутая рука выходит за
пределы черной доски и угрожает подчинить весь мир своим безумным
уравнениям!
 Не подумайте только, что математические познания Мастона ограничивались
пределами элементарной алгебры. Нет! Ни дифференциальное, ни интегральное,
ни вариационное исчисления не были ему чужды; твердой рукой выводил он
пресловутый знак интегрирования, которым обозначают сумму бесконечного
числа бесконечно малых элементов, символ простой и страшный своей
простотой: S (интеграл).
 Был там еще знак, представляющий сумму конечного числа конечных
слагаемых, знак oo, которым математики определяют бесконечность, и другие
таинственные знаки, применяемые в этом удивительном языке, непонятном для
простого смертного.
 Одним словом, этот высокий ум способен был возноситься до самых верхних
пределов высшей математики.
 Вот каков был Дж.Т.Мастон! Вот почему его сотоварищи могли вполне ему
довериться, когда он брался за разрешение самых запутанных задач, какие
только приходили в голову этим сумасбродам! Вот почему Пушечный клуб
доверил ему решение задачи о пуске снаряда на Луну! И, наконец, вот почему
миссис Эвенджелина Скорбит, опьяненная его славой, испытывала перед ним
восхищение, граничащее с любовью!
 Впрочем, теперь, для того чтобы разрешить задачу завоевания Северного
полюса, Дж.Т.Мастону вовсе не нужно было забираться в заоблачные выси
математического анализа. Чтобы новые концессионеры арктических владений
могли их разработать, секретарю Пушечного клуба надо было решить только
некую задачу из области механики: задача была, разумеется, довольно
сложна, требовала применения хитроумных и, может быть, совершенно новых
формул, но все это было ему нипочем.
 Да, Мастону можно было довериться даже в деле, где самая малая ошибка
могла повести к миллионным убыткам. Никогда, еще с тех пор, как в раннем
детстве он стал впервые задумываться над начатками арифметики, Дж.Т.Мастон
не сделал ни единой ошибки. И когда в расчетах приходилось иметь дело с
мерами длины, он не ошибался и на тысячную долю микрона. Если бы он
допустил хоть малейшую ошибку, то не колеблясь пустил бы пулю в свой
гуттаперчевый череп.
 Рассказать о такой замечательной особенности Дж.Т.Мастона было
необходимо. Это сделано. Теперь покажем его в действии, а для этого нам
надо вернуться назад.
 Приблизительно за месяц до появления в газетах обращения к обитателям
всего мира Дж.Т.Мастону было поручено сделать необходимые подсчеты для
проекта, выполнение которого, как он уверял своих друзей, сулило самые
чудесные последствия.
 Дж.Т.Мастон уже много лет жил в доме N_179 на Франклин-стрит, одной из
самых тихих улиц Балтиморы, вдали от тех кварталов, где кипела деловая
жизнь, в которой он ничего не смыслил, и вдали от ненавистного ему шума
толпы.
 Не имея других средств, кроме пенсии артиллерийского офицера и оклада,
который он получал как секретарь Пушечного клуба, Мастон занимал скромный
домик, известный под названием "Баллистик-коттедж". Он жил один со
слугой-негром, которого он звал Пли-Пли - прозвище, достойное слуги
артиллериста. Негр был не просто слуга, он сам был из артиллерийской
прислуги и смотрел за своим хозяином, как смотрел бы за своей пушкой.
 Дж.Т.Мастон был убежденным холостяком и полагал, что только холостякам
и живется сносно в подлунном мире. Он знал славянскую поговорку: "Женщина
потянет за один волосок сильней, чем четыре вола в упряжке", и держался
осмотрительно. Впрочем, если он и жил так одиноко в Баллистик-коттедже, то
лишь по своей доброй воле. Говорили, что ему стоило глазом моргнуть, и его
одиночество было бы разделено, а скудные средства сменились бы миллионным
богатством. Он ничуть не сомневался, что миссис Эвенджелина Скорбит "почла
бы за счастье"... Но сам Дж.Т.Мастон пока что никак не мог "почесть за
счастье"... Похоже было, что два эти существа, бесспорно созданные друг
для друга (так по крайней мере думала нежная вдова), никогда не решатся
соединить свою судьбу.
 Домик был совсем скромный, двухэтажный, с верандой на первом этаже.
Внизу - маленькая гостиная, столовая и кухня; в пристройке со стороны сада
- комнатка для слуги. Наверху - спальня с окнами на улицу и рабочий
кабинет с окнами в сад, куда не доходил никакой шум из внешнего мира. Buen
retiro [хорошее убежище (исп.)] для ученого и мудреца; а сколько в этих
стенах было произведено вычислений, которым позавидовали бы Ньютон, Лаплас
и Коши!
 Как не похож был этот домик на особняк миссис Эвенджелины Скорбит в
богатом квартале Нью-Парка, построенный то ли в готическом стиле, то ли в
стиле Возрождения, с балконами по фасаду, украшенный причудливыми лепными
орнаментами в духе англосаксонской архитектуры, с богато обставленными
комнатами, великолепным холлом, картинной галереей, в которой преобладали
произведения французских художников, с лестницей в два крыла, с
многочисленной челядью, с конюшнями, каретными сараями, с садом, где
расстилались зеленые лужайки, росли высокие деревья, били фонтаны, и с
вздымавшейся над всеми строениями башней, на которой развевался по ветру
голубой с золотом флаг династии Скорбитов!
 Три мили, по меньшей мере три длинных мили, отделяли особняк в
Нью-Парке от Баллистик-коттеджа. Однако оба жилища соединялись особым
телефонным проводом. Раздавался звонок, слышался призыв: "Алло! Алло!" - и
начинался разговор между особняком и коттеджем. Разговаривающие, правда,
не могли видеть друг друга, но зато прекрасно друг друга слышали.
Разумеется, миссис Эвенджелина Скорбит вызывала Мастона к телефону чаще,
чем он ее. Ученый с некоторой досадой отрывался от своей работы,
выслушивал дружеское приветствие, отвечал на него ворчанием, - надо
надеяться, что не слишком любезный тон смягчался в проводе электрическим
током, - и возвращался к своим выкладкам.
 Третьего октября после заключительного и довольно длинного совещания в
клубе Дж.Т.Мастон распрощался со своими друзьями и отправился работать.
Ему поручалось важное дело: предстояло произвести все технические расчеты,
нужные для того, чтобы добраться до полюса и начать разработки залегавших
подо льдами угольных пластов.
 Дж.Т.Мастон предполагал за неделю кончить эту таинственную работу -
действительно очень сложную и тонкую, требующую решения различных
уравнений из области механики, аналитической геометрии трех измерений,
полярной геометрии и тригонометрии.
 Чтобы избежать всякой помехи в этих трудах, было решено, что секретарь
Пушечного клуба уединится в своем коттедже, где его никто не будет
тревожить. Это было великим огорчением для миссис Эвенджелины Скорбит, но
ей пришлось смириться. И она вместе с Барбикеном, капитаном Николем и их
сотоварищами - непоседливым Билсби, полковником Блумсбери и Томом Хэнтером
на деревянных ногах - пришла в Баллистик-коттедж, чтобы провести последний
вечер с Мастоном.
 - Желаю успеха, дорогой Мастон! - сказала она перед уходом.
 - И смотрите, не наделайте ошибок, - добавил, улыбаясь, Барбикен.
 - Ошибок?.. Он?! - воскликнула миссис Эвенджелина Скорбит.
 - Не больше, чем наделал ошибок господь бог, создавая законы небесной
механики! - скромно ответил секретарь Пушечного клуба.
 Затем друзья пожали ему руку, миссис Скорбит вздохнула, еще раз
пожелала успеха, посоветовала не утруждать себя чрезмерной работой, и все
распрощались с математиком. Дверь Баллистик-коттеджа закрылась, и Пли-Пли
получил приказание не пускать никого, даже если б явился сам президент
Американских Соединенных Штатов.
 Первые два дня своего затворничества Дж.Т.Мастон обдумывал поставленную
перед ним задачу и не брал в руки мела. Он просмотрел некоторые сочинения,
относящиеся к Земле, ее массе, плотности, объему, форме, вращению вокруг
оси и движению по орбите, - все это должно было лечь в основу его
вычислений.
 Вот главнейшие из данных, которые надо напомнить читателю.
 Форма Земли: эллипсоид вращения, большая полуось которого равна
6.377.398 метрам, а малая - 6.356.080 метрам. Таким образом, разница
полуосей вследствие сплюснутости эллипсоида равняется 21.318 метрам.
 Окружность Земли по экватору составляет 40.000 километров.
 Поверхность Земли равна приблизительно 510 миллионам квадратных
километров.
 Объем - около 1000 миллиардов кубических километров.
 Плотность Земли приблизительно в пять раз больше плотности воды.
 Обращения Земли вокруг Солнца совершаются за 365 суток с четвертью, что
составляет сидерический (астрономический) год, или, точнее, 365 суток 6
часов 9 минут 10 секунд. Скорость движения Земли по орбите - 30400 метров
в секунду.
 Каждая точка земной поверхности на экваторе при обращении Земли вокруг
оси пробегает 463 метра в секунду.
 За единицы длины, силы, времени и угла Мастон принял метр, килограмм,
секунду и центральный угол, соответствующий дуге круга, равной радиусу.
 Пятого октября, около пяти часов пополудни (точность необходима, когда
дело идет о таких важных вещах), Дж.Т.Мастон после глубоких размышлений
приступил к выкладкам. Он начал с самого главного в своей задаче - с
числа, выражающего окружность Земли, длину ее большого круга, то есть
экватора.
 В углу кабинета стояла большая черная доска на дубовой навощенной
подставке; свет падал на нее из большого окна, выходившего в сад. Внизу
доски на планке лежало рядом несколько мелков. Слева была приготовлена
губка, вытирать доску, - это будет делать левая рука. Правой рукой, или,
вернее, крючком, ученый будет выписывать формулы и цифры.
 Для начала Дж.Т.Мастон начертил правильный круг - им изображалась
окружность земного шара. Чтобы сферичность фигуры выступала рельефнее,
лицевая, видимая, линия экватора была обозначена непрерывной линией, а
заслоненная, невидимая, - пунктиром. Земная ось, начинаясь у полюсов, шла
в виде перпендикуляра к плоскости экватора и на концах обозначена была
буквами N и S.
 Затем в правом углу доски было написано число, представляющее в метрах
окружность Земли: 40.000.000.
 Покончив с этим, Мастон собрался приступить к ряду вычислений.
Погруженный в свои мысли, он не замечал состояния неба, в котором с
полудня произошли значительные перемены. Уже с час как собиралась гроза,
так сильно действующая на все живое. По темному небу над городом плыли
свинцовые тучи с рваными беловатыми краями. Порой в поднебесье разносились
еще далекие раскаты грома, гулко отзывавшиеся в пустотах Земли.
Электрическое напряжение в атмосфере было чрезвычайно сильно, и раза два
молнии уже прорезали воздух.
 Дж.Т.Мастон, поглощенный своим делом, ничего не видел и не слышал.
 Вдруг тишина кабинета была нарушена торопливым позвякиванием
телефонного звонка.
 - Ну вот! - воскликнул Дж.Т.Мастон. - Что за назойливые люди: нельзя в
дверь, они врываются по телефонному проводу! Прекрасное изобретение для
людей, которые хотят, чтобы их оставили в покое! Надо устроить так, чтобы
на все время моей работы выключили ток.
 И, подойдя к аппарату, он проговорил:
 - Что надо?
 - Поговорить с вами, - ответил женский голос.
 - Кто говорит?
 - Разве вы меня не узнали, дорогой мистер Мастон? Это я - миссис
Скорбит!
 - Миссис Скорбит!.. Она не даст мне минуты покоя!
 Но эти последние слова - не очень приятные для милейшей женщины - он
предусмотрительно пробормотал в сторону, чтобы аппарат не передал их.
 Затем Дж.Т.Мастон, понимая, что ему следует сказать в ответ хоть одну
вежливую фразу, произнес:
 - А, это вы, миссис Скорбит?
 - Я, я, дорогой мистер Мастон!
 - Что угодно, миссис Скорбит?
 - Я хочу вас предупредить, что вот-вот разразится ужасная гроза.
 - Ну, я никак не могу этому помешать...
 - Да нет, я хотела спросить, позаботились ли вы закрыть окна...
 Едва успела миссис Эвенджелина Скорбит договорить эти слова, как в небе
раздался страшнейший удар грома: казалось, там раздирали огромный,
невероятно длинный кусок шелка. Молния упала рядом с коттеджем, и
электрический разряд, пробежав по телефонному проводу, с совершенно
электрической внезапностью ворвался в кабинет ученого.
 Дж.Т.Мастон, склоненный над аппаратом, получил такую сильную
электрическую оплеуху, какая никогда еще не доставалась щеке ученого.
Пройдя через его железный крючок, молния швырнула Мастона оземь, как
щепку. Падая, он опрокинул доску, и она отлетела в угол комнаты. После
всего этого молния вышла через незаметную щелку в окне и по водопроводной
трубе ушла в землю.
 Ошеломленный - и было отчего! - Дж.Т.Мастон поднялся, ощупал себя и
убедился, что он цел и невредим. Затем, как и подобало старому
артиллеристу - наводчику "Колумбиады", ничуть не утратив своего
хладнокровия, он расставил все в кабинете по местам, поднял подставку,
водрузил на нее черную доску, подобрал куски мела, разлетевшиеся по ковру,
и обратился к работе, так внезапно и грубо прерванной.
 Но тут он заметил, что при падении доски написанное на ней справа
число, выражающее в метрах окружность Земли по экватору, почти стерлось.
Он стал его писать заново, как вдруг снова раздался тревожный телефонный
звонок.
 - Опять! - вскричал Мастон и пошел к аппарату. - Кто это? - спросил он.
 - Миссис Скорбит.
 - Что угодно, миссис Скорбит?
 - Не ударила ли эта страшная молния в Баллистик-коттедж?
 - Имею все основания полагать, что ударила!
 - Ах, боже мой!.. Такая молния...
 - Успокойтесь, миссис Скорбит!
 - С вами ничего не случилось, дорогой мистер Мастон?
 - Ничего.
 - Молния действительно не тронула вас?
 - Меня тронула только ваша дружба, миссис Скорбит, - догадался любезно
ответить Дж.Т.Мастон.
 - До свидания, дорогой Мастон!
 - До свидания, дорогая миссис Скорбит! - И прибавил, возвращаясь на
свое место: - Черт бы побрал эту прелестную женщину; из-за ее дурацкого
звонка меня чуть не убило молнией!
 Но эта помеха была последней. Никто больше не тревожил Дж.Т.Мастона в
его работе. Впрочем, чтобы обеспечить себе спокойствие, необходимое для
его занятий, он решил совсем выключить телефонный аппарат и отсоединил
электрический провод.
 Положив в основу число, только что им написанное, он вывел различные
формулы, получил, наконец, основную формулу и поместил ее в левом углу
доски, предварительно стерев все числа, из которых он ее выводил.
 Затем он погрузился в бесконечные ряды алгебраических знаков...


 И вот неделю спустя, 11 октября, великолепные расчеты по механике были
закончены, и секретарь Пушечного клуба торжественно представил решение
задачи своим коллегам, ожидавшим его с весьма понятным нетерпением.
 Практический способ достигнуть Северного полюса, чтобы разработать
каменноугольные залежи, был математически доказан. И тогда-то было
основано общество под названием "Арктическая промышленная компания",
которой вашингтонское правительство предоставляло концессию на арктические
владения, в случае если на аукционе Компания приобретет их в
собственность.
 Читателям уже известно, как после аукциона, на котором победили
Американские Соединенные Штаты, новая Компания обратилась за сбором
средств к капиталистам Нового и Старого Света.



ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
 в которой Барбикен говорит только то, что считает нужным сказать

 Двадцать второго декабря акционеры "Барбикена и К^o" были приглашены на
общее собрание. Нечего и говорить, что местом собрания были залы Пушечного
клуба, в особняке на Юнион-сквере. По правде говоря, даже самый сквер едва
вместил бы густую толпу собравшихся акционеров. Но нельзя же было
устраивать собрание на одной из площадей Балтиморы, на открытом воздухе,
когда ртутный столбик показывал десять градусов ниже точки замерзания.
 Обширный зал Пушечного клуба, - читатели его, вероятно, не забыли, -
обычно был уставлен всевозможными орудиями, имеющими отношение к
благородной профессии членов клуба. Это был настоящий артиллерийский
музей. Даже стулья и столы, кресла и диваны напоминали своей причудливой
формой смертоносные орудия, переправившие в лучший мир немало порядочных
людей, затаенной мечтой которых было умереть своей смертью.
 Но в тот день из зала пришлось убрать все лишние вещи: Импи Барбикен
вел на этот раз собрание, посвященное отнюдь не воинственным, а мирным,
промышленным целям. Для многочисленных акционеров, съехавшихся со всех
концов Соединенных Штатов, освободилось немало места. Но все-таки и в
большом зале и в других, к нему примыкающих, была теснота, давка, а
длинная очередь ко входу тянулась до середины Юнион-сквера.
 Первые места, разумеется, занимали члены Пушечного клуба, первыми
подписавшиеся на акции новой Компании. Издали можно было различить
торжествующие лица полковника Блумсбери, Тома Хэнтера с деревянными ногами
и непоседливого Билсби. Для миссис Эвенджелины Скорбит заранее приготовили
удобное кресло; внеся за арктическую недвижимость больше других, она по
праву могла восседать рядом с самим председателем Барбикеном. В шумной
толпе, теснившейся в зале со стеклянным потолком, виднелось изрядное
количество женщин всех сословий, в нарядных шляпках с пестрыми цветами,
экстравагантными перьями и разноцветными лентами.
 Огромное большинство акционеров, явившихся на это собрание, в сущности,
были не только сторонниками, но и личными друзьями Барбикена и других
заправил Компании.
 Правда, занимая специально отведенные им места, на собрании
присутствовали и европейские делегаты - швед, датчанин, голландец,
англичанин и русский. Они явились сюда, так как каждый из них подписался
на известное количество акций и получил право решающего голоса. Выказав
полное единодушие, когда дело шло о покупке арктической области, они
теперь не менее единодушно собирались издеваться над теми, кому удалось
купить ее. Легко представить, какое жгучее любопытство вызывала в них
предстоящая речь Барбикена. Уж, наверное, его речь прольет свет на то,
каким способом надеется он проникнуть к Северному полюсу. А ведь
проникнуть туда - еще трудней, чем разрабатывать на полюсе угольные
месторождения! Если найдется в его речи, к чему придраться, Эрик
Бальденак, Борис Карков, Якоб Янсен и Ян Харальд не задумаются попросить
слова. А майор Донеллан, по подсказке Дина Тудринка, намеревался
опровергать все доводы своего соперника.
 Было восемь часов вечера. Свет электрических ламп заливал зал, гостиные
и площадку перед домом Пушечного клуба. С того мгновения, как публика,
осаждавшая двери, ворвалась внутрь, в доме стоял непрестанный гул
разговоров. Но все смолкло, как только было объявлено, что члены правления
прибыли.
 На задрапированных подмостках, за ярко освещенным столом, покрытым
темным сукном, появились председатель Барбикен, секретарь Дж.Т.Мастон, их
друг капитан Николь. В зале раздалось троекратное "ура", подкрепленное
криками: "Гип! Гип!" По соседним улицам прокатились приветствия.
 Дж.Т.Мастон и капитан Николь торжественно, в сиянии своей славы, заняли
места за столом.
 Председатель Барбикен, оставшийся стоять, сунул левую руку в карман, а
правую заложил за вырез жилета и так начал свою речь:
 - Владельцы и владелицы акций! Правление Арктической промышленной
компании пригласило вас в залы Пушечного клуба, чтобы сделать важное
сообщение.
 Вы уже знаете из газет, что наша Компания поставила своей целью
разработку угольных залежей в арктических областях, концессию на которые
нам предоставило федеральное правительство. Эти владения, приобретенные с
публичных торгов, являются вкладом собственников в то дело, о котором идет
речь. Средства, поступившие в их распоряжение в результате подписки,
закрытой одиннадцатого декабря, позволяют организовать предприятие,
которое сулит нам прибыли, еще небывалые ни в торговле, ни в
промышленности.
 Здесь речь оратора была прервана одобрительными возгласами.
 - Вам небезызвестно, - продолжал председатель, - что привело нас к
уверенности в существовании около полюса богатых каменноугольных пластов.
Возможно, что околополярные области богаты также и бивнями ископаемых
мамонтов. Данные, приводимые в мировой прессе, не позволяют сомневаться в
наличии полярных угольных месторождений.
 А ведь каменный уголь есть основа всей современной промышленности. Не
говоря уже об использовании угля или кокса в качестве топлива и его роли в
производстве пара и электричества, можно указать, что из него получают
самые разнообразные продукты, например, краски - краповую, индиго, фуксин,
кармин; ароматические вещества, заменяющие ваниль и горький миндаль,
таволгу, гвоздику, винтер-грин, анис, камфору, тимол и гелиотроп; а также
и пикраты, салициловую кислоту, нафтол, фенол, антипирин, бензин,
нафталин, гидрохинон, таннин, сахарин, асфальт, деготь, смазочные масла,
лаки, цианистые соединения, горечи и так далее.
 Окончив эти перечисления, председатель перевел дыхание, как
запыхавшийся бегун. Затем, набрав побольше воздуха, продолжал:
 - Совершенно очевидно, что из-за чрезмерного расходования каменного
угля месторождения, хранящие это драгоценнейшее вещество, будут исчерпаны
в довольно короткий срок. Не пройдет и пятисот лет, как эксплуатируемые в
настоящее время залежи будут опустошены...
 - Даже трехсот! - крикнул кто-то из присутствующих.
 - Двухсот! - закричал другой.
 - Скажем: в более или менее близком будущем, - продолжал председатель
Барбикен, - и постараемся открыть новые места добычи, как если бы уголь
должен был истощиться уже к концу девятнадцатого века.
 Здесь он сделал остановку, чтобы сильнее возбудить внимание слушателей,
и затем объявил:
 - А посему, акционеры и акционерши, собирайтесь! Вперед, за мной, к
Северному полюсу!
 Все в самом деле стали подниматься, готовые схватиться за чемоданы, как
будто председатель Барбикен уже показывал им корабль, отходящий в
арктические области.
 Однако едкое замечание, сделанное пронзительным голосом майора
Донеллана, сразу остановило этот первый порыв, - порыв столь же пылкий,
сколь и безрассудный.
 - Но прежде чем отчаливать, - спросил он, - я хочу узнать, как нам
попасть на полюс? Вы предполагаете ехать морем?
 - Ни морем, ни сушей, ни по воздуху, - спокойно ответил председатель
Барбикен.
 И слушатели уселись, охваченные вполне понятным любопытством.
 - Вам, конечно, известно, - заговорил оратор, - какие попытки
предпринимались с целью добраться до этой недосягаемой точки земного шара.
Все-таки мне придется вкратце напомнить о них. Этим мы только воздадим
должное отважным пионерам, и тем, кто остался в живых, и тем, кто погиб,
не вынеся сверхчеловеческих трудностей путешествия.
 По рядам слушателей, независимо от их национальности, пронесся гул
единодушного одобрения.
 - В тысяча восемьсот сорок пятом году, - заговорил председатель
Барбикен, - англичанин сэр Джон Франклин отправляется в свое третье
путешествие с намерением достичь полюса. Экспедиция, в составе кораблей
"Эребус" и "Террор", углубилась далеко в северные края, но больше о ней не
было вестей.
 В тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году американец Кейн и с ним
лейтенант Мортон пускаются на поиски Джона Франклина. Правда, они
возвратились живыми из этой экспедиции, но их корабль погиб.
 В тысяча восемьсот пятьдесят девятом году англичанин Мак-Клинток
находит документ, из которого явствует, что никого из отплывших на
"Эребусе" и "Терроре" больше нет в живых.
 В тысяча восемьсот шестидесятом году американец Хэйс покидает Бостон на
шхуне "Соединенные Штаты", переходит восемьдесят четвертую параллель и в
тысяча восемьсот шестьдесят втором году возвращается, не будучи в
состоянии пройти дальше к северу, несмотря на героические усилия,
проявленные им и его спутниками.
 В тысяча восемьсот шестьдесят девятом году капитаны Колдервей и
Хегеман, оба немцы, отплывают из Бремерхафена на "Ганзе" и "Германии".
"Ганза", раздавленная льдами, затонула немного ниже семьдесят первого
градуса северной широты, а экипаж спасся благодаря шлюпкам, на которых
моряки добрались до гренландских берегов. "Германии" повезло больше, но
она вернулась в Бремерхафен, не дойдя даже до семьдесят седьмой параллели.
 В тысяча восемьсот семьдесят первом году капитан Холл отплыл из
Нью-Йорка на пароходе "Полярис". Через четыре месяца, во время трудной
зимовки, этот храбрый моряк пал жертвой перенесенных лишений. Годом позже
"Полярис", увлеченный айсбергами, потерпел крушение среди дрейфующих
льдин, не перейдя восемьдесят второго градуса северной широты. С борта
корабля сошли восемнадцать человек под начальством лейтенанта Тайзона;
отдавшись на волю арктических течений, они на льдине достигли материка;
тринадцать человек с "Поляриса" так и не были найдены.
 В тысяча восемьсот семьдесят пятом году англичанин Нейрз покидает
Портсмут с кораблями "Бдительный" и "Находка". Во время этой прославленной
экспедиции экипажи кораблей расположились на зимовье между восемьдесят
второй и восемьдесят третьей параллелями. Капитан Маркэм, продвигаясь к
северу, остановился, не дойдя всего четырехсот миль до полюса. Так далеко
не заходил еще никто.
 В тысяча восемьсот семьдесят девятом году наш великий соотечественник
Гордон Беннет...
 При словах "великий соотечественник", относившихся к владельцу газеты
"Нью-Йорк геральд", собрание разразилось троекратным громовым "ура".
 - ...снарядил "Жанетту" и доверил ее командиру Делонгу, происходившему
из французской семьи. "Жанетта" отплывает из Сан-Франциско с тридцатью
тремя моряками и проходит по Берингову проливу; затертый льдами на широте
острова Геральда, корабль затонул около острова Беннета, почти у семьдесят
седьмой параллели. Единственной возможностью спасения для моряков было
направиться к югу на шлюпках, уцелевших при крушении, или идти по ледяным
полям. Бедствия их преследуют. Делонг умирает в октябре, многие из его
спутников погибают подобно ему, и только двенадцать человек возвратились
из этой экспедиции.
 Наконец в тысяча восемьсот восемьдесят первом году американец Грили
отплывает на пароходе "Протеус" из порта Сент-Джонс в Ньюфаундленде; его
цель - устройство постоянного лагеря в бухте Леди-Франклин на Земле
Гранта, немного южнее восемьдесят второй параллели. Там основывается
Форт-Конгер. Оттуда смелые зимовщики исследуют западную и северные стороны
бухты. В мае тысяча восемьсот восемьдесят второго года лейтенант Локвуд и
его спутник Брэнард добираются до восьмидесяти трех градусов тридцати пяти
минут северной широты, пройдя на несколько миль дальше капитана Маркэма.
 Севернее не заходил никто и по сей день. Это Ultima Thule [Дальняя Туле
(лат.); древнее название одного из островов Северной Европы, по-видимому
Ирландии; в представлении древних римлян - северный предел земли]
околополярной картографии.
 В честь американских исследователей снова раздалось "ура", перебиваемое
криками: "Гип, гип!"
 - Но, - продолжал председатель Барбикен, - кампания окончилась
печально: "Протеус" затонул. Двадцать четыре моряка были обречены на
ужасные бедствия. Француза доктора Пави и еще многих постигла смерть.
Грили, спасенный в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году кораблем
"Фетида", привез обратно только шестерых своих товарищей. Один из
героев-разведчиков, лейтенант Локвуд, тоже погиб, прибавив свое имя к
печальному списку погибших в этих краях.
 На этот раз слова председателя Барбикена были отмечены почтительным
молчанием всего собрания, разделявшего его вполне естественное волнение.
 Затем он продолжал дрогнувшим голосом:
 - Итак, несмотря на проявленные мужество и терпение, восемьдесят
четвертая параллель так и не была пройдена. Скажу больше: этого нельзя
сделать способами, испробованными до сих пор, то есть продвигаясь на
кораблях до торосов, а дальше через ледяные поля на санях. Человеку не по
силам такие опасности и такие холода [перечисляя путешественников,
пытавшихся добраться до Северного полюса, Барбикен не назвал имени
капитана Гаттераса, водрузившего свой флаг на 90^o; в этом нет ничего
удивительного, так как вышеупомянутый капитан является, вероятно,
вымышленным героем: см. "Путешествия и приключения капитана Гаттераса"
(прим.авт.)]. Для завоевания Северного полюса надо избрать другой способ.
 Трепет охватил слушателей: оратор, казалось, приближался к самой
сущности своей речи, к тайне, раскрытия которой так жадно ожидали все.
 - А как вы туда проберетесь? - задал вопрос английский делегат.
 - Вы сейчас это узнаете, майор Донеллан, - ответил председатель
Барбикен. - А всем нашим акционерам я скажу: вы можете вполне довериться
нам, ибо учредители предприятия - это те самые люди, которые осмелились
пуститься, в цилиндро-коническом...
 - ...цилиндро-комическом! - выкрикнул Дин Тудринк.
 - ...снаряде на Луну...
 - И, видно, вернулись обратно ни с чем! - добавил секретарь майора
Донеллана, своими неприличными замечаниями вызывая всеобщее яростное
возмущение.
 Но председатель Барбикен только пожал плечами и твердо заявил:
 - Да, акционеры и акционерши, не пройдет и десяти минут, как вы будете
знать, что вам делать.
 Это заявление было встречено хором восклицаний, словно оратор сказал
собравшимся: "Не пройдет и десяти минут, как вы будете у полюса!"
 Барбикен продолжал:
 - Прежде всего: является ли этот арктический колпачок материком? Может
быть, это просто море и капитан Нейрз справедливо называл его
палеокристическим морем, то есть морем древних льдов? На такой вопрос я
отвечу: мы этого не думаем.
 - Ответ неудовлетворительный, - вскричал Эрик Бальденак. - Тут нельзя
говорить "не думаем", тут надо знать наверное.
 - Ну что ж? Мы знаем наверное, отвечу я моему вспыльчивому оппоненту.
Да, Арктическая промышленная компания приобрела кусок твердой земли, а не
водный бассейн! Теперь эта земля принадлежит Соединенным Штатам, и никакие
европейские государства не смеют заявлять на нее никаких прав.
 Ропот на скамьях представителей Старого Света.
 - Вот как! Просто лужа! Лоханка с водой, которой нам, однако, не
опорожнить, - снова воскликнул Дин Тудринк.
 Коллеги тотчас бурно поддержали его.
 - О нет, - горячо перебил Барбикен. - Там есть материк, плоскогорье,
которое поднимается, подобно пустыне Гоби в Центральной Азии, на
три-четыре километра над уровнем моря. И это легко и убедительно
доказывается данными, взятыми из наблюдений над прилегающими землями,
простым продолжением которых являются полярные области. Так, во время
своих путешествий Норденшельд, Пири и Маагард установили, что Гренландия
по направлению к северу все поднимается. В ста шестидесяти километрах от
острова Диско ее высота равна уже двум тысячам тремстам метрам. Учитывая
эти наблюдения, а также разные животные и растительные остатки,
встречающиеся в недрах вечных льдов, как, например, скелеты мастодонтов,
бивни и зубы мамонтов, стволы хвойных деревьев, можно с уверенностью
утверждать, что этот материк, когда-то покрытый плодородной почвой, был
населен животными, а может быть, даже и людьми. Густые леса доисторической
эпохи, погребенные в недрах земли, образовали пласты каменного угля,
которые мы сумеем разработать! Да! Вокруг полюса расстилается материк,
материк, на который не ступала нога человека и на котором будет
развеваться флаг Соединенных Штатов!
 Гром аплодисментов.
 Когда в отдаленных улицах квартала стихли последние отзвуки
рукоплесканий, послышался резкий, лающий голос майора Донеллана.
 - Прошло уже семь минут из тех десяти, - говорил он, - которые
требуются нам, чтобы добраться до полюса.
 - Мы и будем там через три минуты, - хладнокровно возразил председатель
Барбикен и продолжал: - Но если наша новая недвижимость состоит из суши и
если эта суша приподнята над морем, как мы имеем право думать, путь к ней
все-таки покрыт льдами, заперт айсбергами и ледяными полями.
Эксплуатировать наш материк при таких условиях будет трудно...
 - Невозможно! - сказал Ян Харальд, подкрепляя свои слова взмахом руки.
 - Невозможно, я согласен, - ответил Импи Барбикен. - Вот мы и стараемся
победить эту невозможность. Нам не понадобятся ни корабли, ни сани для
того, чтобы добраться до полюса; благодаря нашему способу льды - древние и
новые - растают, как по волшебству, и притом это не будет нам стоить ни
труда, ни денег!
 Тут оратор сделал паузу. Слушатели замерли.
 Дин Тудринк сразу же стал нашептывать Якобу Янсену, что, мол, дело
доходит до "вздорологии", как он изящно выразился.
 - Архимеду, - продолжал председатель, - нужна была точка опоры, чтобы
перевернуть мир. Мы ее нашли, эту точку опоры. Великому сиракузскому
геометру не хватало также рычага, и этим рычагом мы владеем.
Следовательно, мы в состоянии переместить полюс...
 - Переместить полюс! - вскричал Эрик Вальденак.
 - Перетащить его в Америку? - вскричал Ян Харальд.
 Председатель Барбикен явно не хотел говорить яснее и потому только
сказал:
 - А точка опоры...
 - Молчите! Молчите! - завопил кто-то из присутствующих.
 - А рычаг...
 - Не выдавайте тайны! Не выдавайте тайны! - послышалось со всех сторон.
 - Хорошо, мы ее не выдадим! - ответил председатель Барбикен.
 Можно себе представить, как раздосадованы были представители
европейских государств! Но, несмотря на их требования, оратор не пожелал
ничего сообщить о своих действиях. Он только прибавил:
 - Что касается работ (работ, беспримерных в анналах промышленности),
которые мы собираемся предпринять и благодаря вашим средствам надеемся
довести до благополучного конца, то я доложу вам о них сейчас же.
 - Слушайте! Слушайте!
 Еще бы не слушать!
 - Прежде всего скажу, что замысел нашего предприятия принадлежит одному
из наших ученейших, преданнейших и знаменитейших коллег. Ему также обязаны
мы вычислениями и расчетами, которые позволят осуществить этот замысел,
так как, хотя разработка арктических угольных месторождений и является
пустячной задачей, перемещение полюса есть задача, которую может разрешить
только высшая механика. Вот почему мы и обратились с этим к уважаемому
секретарю Пушечного клуба Дж.Т.Мастону.
 - Урра! Гип, гип, гип! Ура Дж.Т.Мастону! - закричали все собравшиеся,
возбужденные присутствием столь выдающегося, необыкновенного человека.
 Ах, как миссис Скорбит была потрясена овациями в честь знаменитого
математика, как сладостно билось ее сердце!
 Сам он ограничился легким кивком головы сначала вправо, потом влево и,
подняв вверх свой крючок, приветствовал взволнованное собрание.
 - Еще в тот день, дорогие акционеры и акционерши, - продолжал
председатель Барбикен, - когда мы собрались здесь, чтобы отпраздновать
прибытие в Америку Мишеля Ардана, за несколько месяцев до нашего отъезда
на Луну...
 Неугомонный янки говорил о путешествии на Луну, как о простой поездке
из Балтиморы в Нью-Йорк!
 - ...Дж.Т.Мастон предложил нам: "Изобретем необходимые орудия, найдем
точку опоры и повернем земную ось!" Так знайте же все, кто меня слушает!
Орудия изобретены, точка опоры найдена, и теперь мы приложим все наши
усилия к тому, чтобы повернуть земную ось!
 На несколько мгновений воцарилась гробовая тишина. Все оцепенели.
Чувства слушателей можно было бы верно передать грубоватым выражением:
"Вот это здорово!"
 - Как! Вы собираетесь повернуть земную ось? - вскричал майор Донеллан.
 - Именно так, - ответил председатель Барбикен. - Точнее, у нас есть
способ создать новую ось, вокруг которой отныне будет совершаться суточное
вращение Земли...
 - Изменить суточное вращение! - повторил полковник Карков, и глаза его
загорелись.
 - Совершенно изменить, притом нисколько не нарушая его
продолжительности! - ответил председатель Барбикен. - Эта операция
перенесет полюс к шестьдесят седьмой параллели, то есть поставит Землю в
положение Юпитера, ось которого почти перпендикулярна плоскости его
орбиты. А такое перемещение на двадцать три градуса и двадцать восемь
минут позволит нашей полярной недвижимости получать тепло в количестве,
достаточном для того, чтобы растопить льды, накопившиеся там за многие
тысячи лет.
 Слушатели затаили дыхание. Никто не хотел перебивать оратора даже
рукоплесканиями. Всех захватила эта остроумная и вместе с тем простая
мысль - переместить ось, вокруг которой движется земной шар.
 Что касается европейских делегатов, то, ошеломленные, оглушенные и
уничтоженные, они сидели молча, пребывая в крайнем изумлении.
 Но какая буря аплодисментов разразилась, когда председатель Барбикен
закончил свою речь таким великолепным по своей простоте заключением:
 - Стало быть, солнце само растопит айсберги и ледяные торосы и облегчит
нам доступ к полюсу!
 - Значит, - спросил майор Донеллан, - раз человек не может подойти к
полюсу, то полюс подойдет к человеку?
 - Именно так, - ответил председатель Барбикен.



ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
 Что же означали слова председателя Барбикена:
 "поставить Землю в положение Юпитера"?

 Да, Юпитера!
 Когда на достопамятном собрании в честь Мишеля Ардана (собрании, о
котором оратор весьма кстати напомнил) Дж.Т.Мастон пылко вскричал:
"Переместим земную ось!", то поводом для такого предложения была речь
отважного француза. Спутник председателя Барбикена и капитана Николя, один
из героев путешествия "С Земли на Луну", произнес настоящий дифирамб в
честь самой значительной из планет солнечной системы. В своем пышном
панегирике он не забыл превознести особые преимущества Юпитера; их мы
вкратце перескажем читателям.
 Итак, вычисления секретаря Пушечного клуба давали возможность старую
ось, на которой Земля вертится испокон веков, заменить новой. Более того,
эта новая ось вращения будет перпендикулярна плоскости орбиты движения
Земли вокруг Солнца. Тогда климат прежнего Северного полюса совершенно
уподобится климату Тронхейма в Норвегии в весеннюю пору, и броня древних
льдов самым естественным образом растает под лучами солнца. В то же время
распределение климатических поясов будет то же, что и на Юпитере.
 В самом деле, наклон оси у этой планеты, или, другими словами, угол,
который ось вращения составляет с плоскостью его эклиптики, равняется
88^o13'. Если добавить еще 1^o47', то ось Юпитера стала бы совершенно
перпендикулярна плоскости орбиты, которую эта планета описывает вокруг
Солнца.
 Впрочем, следует заметить, что попытка, которую Компания Барбикена
собиралась произвести для изменения настоящего положения Земли, собственно
говоря, клонилась не к тому, чтобы выпрямить ее ось. Никакая механическая
сила, как бы значительна она ни была, не может этого сделать. Земля - не
курица на вертеле, которая крутится на твердой оси и которую можно взять в
руки и по желанию насадить на вертел другим манером. Но все же создание
новой оси стало бы возможным, - следовало бы сказать, стало бы легким, -
если бы точка опоры, о которой мечтал Архимед, и рычаг, который мерещился
Дж.Т.Мастону, были в распоряжении дерзких инженеров.
 Но раз они, казалось, решили держать свое изобретение в тайне,
приходилось пока ограничиваться изучением следствий будущего перемещения.
 Этим прежде всего и занялись газеты и журналы, напоминая в своих
статьях ученым и сообщая невеждам, что делается на Юпитере из-за почти
перпендикулярного положения его оси относительно плоскости орбиты.
 Юпитер вместе с Меркурием, Венерой, Землей, Марсом, Сатурном, Ураном и
Нептуном входит в состав солнечной системы; его путь пролегает на
расстоянии свыше восьмисот миллионов километров от Солнца, их общего
фокуса; объем Юпитера в тысячу триста раз больше объема Земли.
 Если на поверхности Юпитера имеется что-нибудь живое, если там имеются
обитатели, то вот какие преимущества представляет для них жизнь на
указанной планете, - преимущества, о которых так много и горячо говорилось
на собрании, предшествовавшем полету на Луну.
 Прежде всего при суточном вращении Юпитера, которое длится только 9
часов 55 минут, дни на любой широте постоянно равны ночам: 4 часа 57 минут
длится день, 4 часа 57 минут - ночь.
 - Ну, что ж, - говорили верившие в существование "юпитерцев", - это
подходит людям - сторонникам размеренного образа жизни. Они будут охотно
подчиняться такому правильному распорядку!
 То же самое происходило бы на Земле, если бы Барбикену удалось
осуществить свой замысел. Но так как скорость вращения вокруг оси не
увеличилась бы и не уменьшилась, то ночи и дни были бы равны точно
двенадцати часам на любой точке земного шара. Пришлось бы постоянно жить
при равноденствии, которое случается 21 марта и 21 сентября [с начала XX
в. в связи с календарными особенностями днями равноденствия являются 22
марта и 22 сентября] на всех широтах земного шара, когда лучезарное
светило движется по кривой, расположенной в плоскости экватора.
 - Но еще любопытней и интересней, - справедливо прибавляли энтузиасты,
- была бы отмена времен года!
 И правда, только благодаря наклону оси к плоскости орбиты происходят
ежегодные изменения, известные под названием "весна", "лето", "осень",
"зима". Юпитерцы не знают времен года. Жители Земли тоже не будут их
знать. С того момента, когда новая ось станет перпендикулярна эклиптике,
не будет больше ни холодных, ни жарких поясов - вся Земля окажется
вымеренном поясе.
 И вот почему.
 Что такое жаркий пояс? Это часть земной поверхности, расположенная
между тропиками Рака и Козерога. Все точки этого пояса пользуются счастьем
видеть Солнце два раза в году в зените, на самих же тропиках это явление
отмечается только раз в год.
 Что такое умеренный пояс? Это часть земного шара между тропиками и
полярными кругами: от 23^o28' до 66^o72', - там Солнце никогда не бывает в
зените, но каждый день появляется над горизонтом.
 Что такое полярный пояс? Это та часть околополярной области, в которой
Солнце значительный промежуток времени вовсе не показывается, а на самом
полюсе ночь длится полгода.
 Следствием различной высоты, на которую Солнце поднимается над
горизонтом, и является то, что в жарком поясе чрезмерно жарко, в умеренном
поясе умеренно тепло, и тем прохладнее, чем дальше от тропиков, а в
холодном поясе, от самого Полярного круга до полюсов, царит чрезвычайный
холод.
 Так вот, на поверхности Земли все пойдет по-иному благодаря
перпендикулярному положению новой оси. Солнце будет неизменно находиться в
плоскости экватора. Круглый год изо дня в день оно будет невозмутимо
проходить свой путь за двенадцать часов, приближаясь к зениту на
расстояние, равное широте данного места, и, следовательно, оно будет
подыматься все выше по мере нашего приближения к экватору. Так в местах,
расположенных на двадцатой параллели, оно каждый день будет подниматься
над горизонтом на высоту семидесяти градусов, в местах, расположенных на
сорок девятой параллели, - до высоты сорока одного, а в местах,
находящихся на шестьдесят седьмой параллели, - до высоты двадцати трех
градусов. Поэтому дни будут всегда одинаковые, отмеренные Солнцем, которое
будет подниматься и закатываться все в той же точке горизонта.
 - И смотрите, как это удобно! - твердили друзья председателя Барбикена.
- Каждый в зависимости от здоровья выберет себе постоянный климат,
наиболее подходящий для своего насморка или ревматизма, и никто на Земле
не будет больше опасаться неприятных колебаний температуры.
 Короче говоря, современные титаны - Барбикен и К^o - решили изменить
порядок вещей, установившийся с тех пор, как наша планета начала кружиться
по своей орбите и стала той Землей, какую мы знаем.
 Правда, астрономы недосчитаются одного-двух созвездий из числа тех,
которые они привыкли видеть на небесном своде. Поэты лишатся длинных
зимних ночей и долгих летних дней, которые они нынче так любят поминать в
своих стихах, злоупотребляя рифмами с "опорной согласной".
 Но зато какие выгоды сулит это остальному человечеству!
 "К тому же, - твердили газеты, поддерживавшие председателя Барбикена, -
урожаи будут упорядочены, и агрономы подберут для всякого растения
наиболее подходящую ему температуру".
 "Как бы не так! - возражали враждебные газеты. - А разве прекратятся
дожди, грады, бури, ураганы, грозы - все эти атмосферные явления, которые
подчас подвергают страшной опасности урожай и благоденствие
землевладельцев?"
 "Без сомнения, эти несчастья будут случаться, - отвечал хор друзей, -
но, наверное, гораздо реже благодаря ровному климату, который препятствует
дурной погоде. Да, да, человечество весьма выиграет от нового устройства!
Да, это будет подлинный переворот на земном шаре! Да, Барбикен и К^o окажут
услугу человечеству и будущим поколениям, покончив с неравенством дней и
ночей, с досадными перебоями, какими являются времена года!.. Да, наш
земной шар, на поверхности которого всегда то слишком жарко, то слишком
холодно, больше не будет планетой, где царят насморки, катары дыхательных
путей и воспаления легких! Простудится только тот, кто сам этого захочет,
раз каждому всегда можно будет найти себе страну, благоприятную для его
бронхов".
 И в номере от 27 декабря нью-йоркской газеты "Солнце" автор одной
красноречивой статьи восклицал:
 "Слава председателю Барбикену и его товарищам! Эти отважные люди не
только прибавят новые земли к американскому континенту, увеличив и без
того обширную территорию Федерации. Они сделают жизнь на земле более
гигиеничной и более продуктивной, - ведь можно будет снова сеять, едва
собрав урожай, семена будут произрастать без задержки, и зимой время не
пропадет зря! Благодаря разработке новых пластов не только увеличатся
угольные запасы и, может быть, на долгие века будет обеспечена добыча
этого необходимейшего вещества, но и самые климатические условия нашей
планеты изменятся к лучшему. Барбикен и его коллеги переделают мир к
наивысшей выгоде всех смертных. Честь и слава этим людям, которые по праву
займут почетное место в ряду благодетелей человечества!"



ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
 где появляется важное действующее лицо французского происхождения

 Вот какие выгоды сулили нововведения, которые Барбикен собирался внести
во вращение Земли. Впрочем, по-видимому, эти нововведения почти не должны
были отразиться на обращении нашей планеты вокруг Солнца. Земля
по-прежнему будет совершать свой неизменный путь в пространстве, и условия
солнечного года останутся непреложными.
 Разъяснение последствий, которые сулило смещение оси, вызвало во всем
мире чрезвычайное волнение.
 Сначала все обрадовались этим новостям из области высшей механики. Было
чрезвычайно соблазнительно представлять себе, что времена года сравняются
и что, "по желанию клиента", в зависимости от избранной широты, можно
будет пользоваться любой погодой.
 Наперебой кричали, как люди будут наслаждаться вечной весной, которую
певец Телемака даровал острову Калипсо; им останется только выбирать между
весной прохладной и весной теплой. Правда, положение новой оси, вокруг
которой будет совершаться суточное вращение, оставалось тайной; ни
председатель Барбикен, ни капитан Николь, ни Дж.Т.Мастон, по-видимому, не
собирались ее обнародовать. Раскроют ли они эту тайну, или она станет
известна, когда уже все совершится? Одного уж этого было достаточно, чтобы
общественное мнение стало проявлять беспокойство.
 У всех невольно возникал один и тот же вопрос, который стали горячо
обсуждать газеты. Какими же механическими средствами осуществится это
перемещение, явно требующее приложения огромной силы?
 Солидный нью-йоркский журнал "Форум" справедливо замечал следующее:
 "Если бы Земля не вращалась вокруг своей оси, возможно, было бы
достаточно сравнительно слабого толчка, чтобы придать ей вращательное
движение вокруг новой оси, произвольно выбранной; но Земля может быть
уподоблена огромному гороскопу, двигающемуся с довольно большой скоростью,
а по закону природы подобный прибор обладает способностью сохранять свое
вращение вокруг все той же оси. Леон Фуко доказал это своими знаменитыми
опытами. И, следовательно, будет весьма трудно, чтобы не сказать -
невозможно, принудить Землю изменить свое движение!"
 Это была истинная правда. Да и любопытно было бы узнать не только,
какой толчок задумали произвести инженеры Арктической промышленной
компании, но и то, как они намерены осуществить перемещение - постепенно
или вдруг? И не вызовут ли в последнем случае действия Барбикена и К^o
ужасных катастроф на поверхности земного шара?
 Было здесь над чем призадуматься и ученым и невеждам обоих полушарий.
Ведь толчок есть толчок, и не так уж приятно подвергаться толчкам. Похоже
было, что задумавшие это дело люди заботились только о своих прибылях и
совсем не беспокоились о потрясениях, которые их опыт вызовет на нашей
несчастной планете. И европейские делегаты, взбешенные своим поражением,
решили воспользоваться этим обстоятельством и весьма ловко стали
возбуждать общественной мнение против председателя Пушечного клуба.
 Франция, как уже говорилось, не заявила никаких претензий на
околополярные области и не присутствовала среди держав, участвовавших в
аукционе. Однако, хотя официально это государство устранилось от дела,
говорили, что в Балтимору решил приехать на свои личные средства некий
француз, чтобы по своему собственному почину следить за ходом этого
гигантского предприятия.
 Он был горный инженер, лет тридцати пяти. Он отличился на экзаменах,
поступая в Парижскую высшую политехническую школу, и окончил ее отлично,
так что его можно смело представить читателям в качестве выдающегося
математика. Очень возможно, что он стоял выше Дж.Т.Мастона, в конце концов
знаменитого только своими вычислениями, потому что нельзя ведь сравнивать,
например, Леверье с Лапласом или Ньютоном.
 Будучи инженером - что нисколько не вредило делу, - он был человек
умный и своенравный, из тех чудаков, которые встречаются иногда среди
инженеров-путейцев и очень редко среди инженеров-горняков. Говорил он
своеобразно и очень забавно. В беседе с друзьями, даже разбирая научные
вопросы, выражался лихо, как парижский уличный мальчишка.
 Он любил вставлять простонародные словечки и выражения, которые
последнее время в ходу у всех парижан. В минуту увлечения его язык будто
вовсе не желал согласовываться с академическими правилами: этот инженер
подчинялся им только берясь за перо. В то же время он страстно любил свой
труд и мог по десять часов сидеть за письменным столом, исписывая целые
страницы алгебраическими знаками так быстро, как другие пишут письма. Его
любимым отдыхом после многочасовых занятий высшей математикой была игра в
вист; играл он посредственно, несмотря на то, что рассчитывал вперед все
ходы. И надо было слышать, как он восклицал, заменяя студенческой латынью
обычные возгласы игрока: "Cadaveri poussandum est!"
 Этого чудака звали Альсид Пьердэ, и от пристрастия к математическим
сокращениям, - которое он, впрочем, разделял со своими товарищами, - он
обычно подписывался просто АП. Он так горячился в спорах, что товарищи
прозвали его "Альцидус сульфурикус" [прозвище, созвучное латинскому
названию серной кислоты - acidum sulfuricum]. Альсид Пьердэ был не только
величиной, но даже изрядной величиной. Товарищи по школе утверждали, что
его рост равняется одной пятимиллионной части четверти меридиана, то есть
почти двум метрам, и если они и ошибались, то не очень. Голова его была
несколько мала по его широким плечам и мощному телосложению, но зато как
весело он ею встряхивал, как живо, через стекла пенсне, смотрели его
голубые глаза! Особенностью его серьезного лица было веселое выражение,
которому не мешала преждевременная лысина, появившаяся еще в школе из-за
усиленных занятий алгеброй при свете газовых рожков. В школе о нем
сохранилась память, как о славном и простом малом. Несмотря на свой
открытый, независимый характер, он всегда подчинялся неписанным
студенческим правилам и был известен в Политехнической школе как
прекрасный товарищ, умеющий беречь честь мундира. Его ценили и на
прогулках во дворе школы, который потому и назывался "Под акациями", что
там не было никаких акаций, и в спальне, где его вещи в студенческом
шкафчике всегда лежали в полном порядке, а уже одно это свидетельствовало
о вполне методическом уме.
 Правда, голова Альсида Пьердэ казалась слишком маленькой для его
большого тела! Зато, уж поверьте, она была плотно набита. Он, как и его
товарищи по школе, был прежде всего математиком, но занимался математикой
ради ее применения к опытным наукам, которые ценил лишь постольку,
поскольку они находили себе применение в технике. В этом была - и он это
сам вполне сознавал - его слабая сторона, но что поделать? Человеку ведь
далеко до совершенства. В общем, его специальностью было изучение таких
наук, которые идут вперед быстрыми шагами и все же хранят и будут всегда
хранить тайны даже от посвященных.
 Заметим мимоходом, что Альсид Пьердэ был холостяк. Как он часто говорил
о себе, он был "равен единице", хотя испытывал горячее желание
"удвоиться". Друзья уже подумывали, не женить ли его на одной прелестной,
веселой и умной молодой девушке, жившей в Провансе. К несчастью, у нее был
отец, который на все их подходы возражал колко: "Нет, ваш Альсид слишком
учен! Он уморит мою дочку разными непонятными для нее речами..."
 Как будто настоящий ученый не бывает скромным и простым человеком!
 С досады наш инженер решил уехать подальше от Прованса, - хоть за море.
Он попросил годичный отпуск, получил его и не мог придумать ничего
лучшего; как на это время отправиться в Америку и посмотреть самому, что
затеяла Арктическая промышленная компания. Вот почему он и оказался сейчас
в Соединенных Штатах.
 Со дня своего приезда в Балтимору Альсид Пьердэ не переставал
размышлять о "великом" предприятии Барбикена и К^o. Его ничуть не
беспокоило, что Земля уподобится Юпитеру. Но каким образом это можно
сделать? Вот что возбуждало его законное любопытство.
 - Очевидно, - размышлял он вслух наедине с собой, - председатель
Барбикен собирается закатить нашему шарику здоровую оплеуху! Но как? В
этом все дело! Черт побери! Похоже, что он хочет двинуть его в бок, словно
биллиардный шар. Если это ему удастся, Земля выбьется из орбиты и полетят
вверх тормашками наши годы и месяцы! Все спутается! Ну, этим молодцам,
видно, ни до чего нет дела - лишь бы заменить старую ось новой! Только
никак я не возьму в толк, где они найдут точку опоры и силу для толчка
извне! Если бы не существовало суточного вращения, тогда хватило бы
простого щелчка. Но оно существует, это суточное вращение! Его никуда не
денешь! Тут-то и загвоздка! Во всяком случае, что бы они ни учинили,
встряска будет изрядной!
 И как ни ломал себе голову наш ученый, он не мог разгадать, что
задумали Барбикен и Мастон. Это было тем досадней, что, реши он только эту
загадку, за выведением механических формул дело бы не стало.
 Вот почему 29 декабря инженер французского горного департамента Альсид
Пьердэ мерял своими большими шагами оживленные улицы Балтиморы.



ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
 в которой начинают выясняться различные тревожные обстоятельства

 Прошел месяц со дня общего собрания в Пушечном клубе. За это время в
общественном мнении произошли значительные сдвиги. Забыты были все выгоды,
которые сулило перемещение оси! Зато различные невыгоды стали
вырисовываться все явственней. Раз перемещение, по-видимому,
предполагалось произвести посредством страшного толчка, то не исключалась
возможность катастрофы. Нельзя было только предсказать, какова она будет
на деле. А смягчение климата - так ли уж оно нужно? По сути дела, от этого
выигрывали только эскимосы, лапландцы и чукчи, и то потому, что им нечего
было терять.
 Надо было слышать, как теперь поносили предприятие Барбикена делегаты
европейских государств! Они представляли отчеты своим правительствам,
непрестанно обменивались с Европой депешами по подводному кабелю,
запрашивали и получали указания... Что это были за указания, - всем
известно. Составленные по незыблемым формулам дипломатического искусства,
они заканчивались обычными милыми оговорками: "Высказывайте настойчивость,
но не компрометируйте ваше правительство", "Действуйте решительно, но не
нарушайте status quo!" [существующего положения (лат.)]
 Время от времени майор Донеллан и его коллеги выступали с протестом от
имени своих стран и вообще от имени всего находившегося под угрозой
Старого Света.
 - Все-таки, - говорил Борис Карков, - американские инженеры, наверное,
сделают все возможное, чтобы уберечь территории Соединенных Штатов от
последствий толчка.
 - Но что они могут сделать? - сказал Ян Харальд. - Когда во время сбора
маслин трясут оливковое дерево, разве не вредит это всем его ветвям?
 - А если вас ударят кулаком в грудь, - поддержал его Якоб Янсен, -
разве не содрогнется все ваше тело?
 - Вот что означала пресловутая оговорка в их объявлении! - воскликнул
Дин Тудринк. - Вот куда они метили, говоря о географических или
метеорологических переменах на земном шаре!
 - Да! - промолвил Эрик Бальденак. - И еще может случиться, что от
перемещения оси моря выйдут из своих берегов!
 - А если уровень океана в иных местах понизится, - заметил Якоб Янсен,
- не окажутся ли обитатели этих краев на такой высоте, что для них будет
невозможна всякая связь с остальным человечеством?
 - Если только они не попадут в слон воздуха, до того разреженные, -
прибавил Ян Харальд, - что там нечем будет дышать!
 - Представьте себе Лондон на высоте Монблана! - вскричал майор
Донеллан.
 И, расставив ноги, закинув голову, этот джентльмен воззрился вверх, как
будто Соединенное королевство уже улетело за облака.
 Так или иначе, человечеству угрожала опасность; беспокойство все
нарастало, тем более что некоторые последствия перемещения земной оси уже
можно было предугадать.
 В самом деле, ведь речь шла ни больше ни меньше, как о повороте на
23^o28', - повороте, который должен был вызвать значительное смещение
океанов вследствие сплюснутости Земли на месте старых полюсов. Не угрожали
ли Земле потрясения вроде тех, которые, как говорят, недавно отмечались на
планете Марс? Целые материки погрузились в воду, между ними Либия,
открытая Скиапарелли; на это указывает появление темно-голубой окраски
там, где прежде была красноватая. Исчезло озеро Мэрис. Ближе к северу
произошли изменения на площади в шестьсот тысяч квадратных километров, а
на юге вода океана ушла с тех обширных пространств, которые занимала
раньше. И если иные добросердечные люди волновались по поводу наводнений
на Марсе и предполагали открыть подписку в пользу пострадавших марсиан, то
как же было не волноваться по поводу наводнений на Земле?
 Со всех сторон стали раздаваться протесты, и правительство Соединенных
Штатов вынуждено было обратить на них внимание. В конце концов лучше уж
совсем не допускать этой попытки, чем подвергаться опасностям, которыми
она наверняка грозила. Мир устроен хорошо. Нет никакой надобности
безрассудно покушаться на его целость...
 И что же? Нашлись легкомысленные люди, осмелившиеся шутить даже с
такими серьезными вещами.
 - Полюбуйтесь на этих янки! - твердили они. - Насадить Землю на другую
ось! Добро бы еще старая стерлась, покрутившись миллионы лет; может быть,
тогда и следовало бы сменить ее, как сменяют ось в блоке или в колесе. Но
ведь она ничуть не стала хуже, чем была с начала мира?
 Ну что тут скажешь?
 Под шум этой перебранки Альсид Пьердэ продолжал доискиваться, какой же
толчок и в каком направлении задумал Дж.Т.Мастон и в каком именно месте
земного шара он собирался его произвести. Раскрыв это, легко было бы
определить, каким странам опасность угрожает прежде всего.
 Мы уже говорили, что тревоги Старого Света не разделялись жителями
Нового, - по крайней мере жителями Северной Америки, которая принадлежит,
собственно говоря, Соединенным Штатам. Неужели Барбикен, капитан Николь и
Дж.Т.Мастон, будучи американцами, не постараются уберечь Соединенные Штаты
от поднятий и опусканий почвы, которые перемещение оси вызовет в различных
местах Европы, Азии, Африки и Океании? Ведь все трое были чистокровные
янки, чистокровные и чистопородные, как называли Барбикена в ту пору,
когда он разрабатывал план своего путешествия на Луну.
 Очевидно, этой части Нового Света между арктическими землями и
Мексиканским зализом нечего было опасаться предполагаемого толчка.
Возможно, что Америка в конце концов даже выиграет от катастрофы,
значительно увеличив свою территорию. Как знать! Может быть, на месте
бассейнов, покинутых водами омывающих ее теперь океанов, Америка захватит
столько новых земель, сколько виднеется сейчас звезд на ее широком флаге?
 - Так-то оно так, - возражали робкие души, из тех, что опасаются всего
на свете, - но можно ли в этом мире полагаться твердо хоть на что-нибудь?
А вдруг Дж.Т.Мастон ошибется в своих расчетах! А вдруг Барбикен ошибется,
применяя их на практике? Это случалось и с самыми искусными
артиллеристами! Не всегда удается попасть пулей в середину мишени, а то и
бомбой в бочку!
 Надо ли говорить, как старательно раздували делегаты европейских
государств всеобщее беспокойство? Секретарь Дин Тудринк нарочно напечатал
ряд негодующих статей в газете "Стандарт", Ян Харальд проделал то же самое
в шведской "Вечерней газете", а полковник Борис Карков - в широко
распространенной газете "Новое время". Даже в самой Америке мнения
разделились. Если "республиканцы", которые придерживаются либеральных
взглядов, оставались сторонниками Барбикена, то "демократы" - консерваторы
по убеждениям - выступали против него. Часть американских газет -
"Бостонская газета", "Нью-Йоркская трибуна" и другие - присоединялась к
европейской прессе. А в Соединенных Штатах, с организацией агентств
Ассошиэйтед Пресс и Юнайтед Пресс, газеты становятся могучим средством
информации; ведь они теперь на одни только местные и иностранные известия
затрачивают огромную сумму, намного превышающую двадцать миллионов
долларов ежегодно.
 Напрасно другие газеты - не менее широко распространенные - пытались
вступиться за Арктическую промышленную компанию! Напрасно миссис
Эвенджелина Скорбит платила по десять долларов за строчку любой
научно-фантастической статьи или фельетона, лишь бы там производилась
расправа над этими воображаемыми страхами! Напрасно пылкая вдова пыталась
доказать, что если где и кроется ошибка, так только в предположении, будто
Дж.Т.Мастон может сделать ошибку в своих вычислениях! Наконец охваченная
страхом Америка подняла такой же крик, как и Европа.
 Но ни председатель Пушечного клуба, ни его секретарь, ни члены
правления не отвечали ни слова на все эти нападки. Они предоставляли
каждому говорить, что вздумается, а сами и в ус не дули. Не было заметно
даже, чтобы они занимались огромными приготовлениями, каких требовала
такая операция. Может быть, на Барбикена и К^o подействовала перемена
настроения и всеобщее недовольство, которое теперь вызывал проект,
принятый вначале с таким восторгом? Едва ли.
 Вскоре, несмотря на всю преданность миссис Эвенджелины Скорбит,
несмотря на огромные суммы, затраченные ею на поддержку Барбикена,
капитана Николя и Дж.Т.Мастона, их стали считать людьми, угрожающими
безопасности всего мира. Европейские державы официально призывали
федеральное правительство вмешаться в дело и запросить по этому поводу
учредителей Компании. Предполагалось, что их заставят открыто объявить
свои намерения, сообщить, каким способом они собираются заменить старую
ось новой (что позволило бы выяснить возможные последствия для
общественной безопасности), и, наконец, назвать части земного шара,
находящиеся под непосредственной угрозой; одним словом, рассказать все,
что хотели знать перепуганные и просто осторожные люди.
 Вашингтонское правительство не заставило себя просить. Волнение,
охватившее Северные, Центральные и Южные штаты республики, не позволяло
медлить. Девятнадцатого февраля был издан декрет об образовании Комиссии
для расследования этого дела, составленной из механиков, инженеров,
математиков, гидрографов и географов, - всего в количестве пятидесяти
человек, под председательством известного Джона Х.Престиса; комиссия
получала полное право требовать отчета от предприятия и в случае
надобности вынести запрещение его.
 Прежде всего в эту комиссию было предложено явиться Барбикену.
 Барбикен не явился.
 За ним на его квартиру в Балтиморе по Кливленд-стрит N_95 были посланы
полицейские.
 Барбикена там не оказалось.
 - Где он?
 - Неизвестно.
 - Когда он уехал?
 - Больше месяца тому назад, одиннадцатого января, он вместе с капитаном
Николем покинул столицу штата Мэриленд и самый штат Мэриленд.
 - Куда он уехал?
 Никто не мог этого сказать.
 Очевидно, оба члена Пушечного клуба направились к тому таинственному
месту, где под их руководством уже производились подготовительные работы.
 Но где же оно находится?
 Ведь это необходимо узнать и, пока еще не поздно, уничтожить в зародыше
замыслы зловредных инженеров.
 Исчезновение Барбикена и капитана Николя вызвало великое разочарование.
Вскоре, как буря на море в дни равноденствия, волны гнева стали вздыматься
против руководителей Арктической промышленной компании.
 Однако существовал человек, который должен был знать, куда направились
Барбикен с Николем, - человек, который знал, как справиться с гигантским
вопросительным знаком, вздымавшимся над земным шаром.
 Этот человек был Дж.Т.Мастон.
 Дж.Т.Мастон по настоянию председателя Джона Х.Престиса был вызван в
комиссию.
 Дж.Т.Мастон и не подумал явиться.
 Может быть, он тоже уехал из Балтиморы? Может быть, он направился к
своим друзьям, чтобы помочь им в предприятии, результатов которого весь
мир ожидал с понятным страхом?
 Нет! Дж.Т.Мастон жил все там же, в своем Баллистик-коттедже, на
Франклин-стрит N_109, отдыхая от одних вычислений за другими, и неустанно
работал. Лишь иногда по вечерам он посещал гостиные роскошного особняка
миссис Эвенджелины Скорбит в Нью-Парке.
 Тогда председатель Комиссии по расследованию отправил на Франклин-стрит
полицейского с приказом привести Мастона.
 Полицейский подошел к коттеджу, постучал в дверь и вошел, не стесняясь,
в дом, где его довольно худо принял негр Пли-Пли, а еще хуже хозяин.
 Дж.Т.Мастон не счел возможным отказаться от приглашения. Но, явившись к
членам следственной комиссии, он ничуть не скрывал, что ему ужасно
досаждают, нарушая его привычные занятия.
 Первый вопрос, поставленный ему, был следующий:
 - Известно ли секретарю Пушечного клуба, где находится в настоящее
время председатель Барбикен, а также капитан Николь?
 - Известно, - твердо ответил Дж.Т.Мастон, - но я не считаю себя вправе
рассказывать об этом вам.
 Второй вопрос:
 - Правда ли, что они заняты подготовительными работами для перемещения
земной оси?
 - Это, - ответил Дж.Т.Мастон, - составляет часть тайны, которую я
обязался хранить, и потому я отказываюсь отвечать.
 - Не угодно ли вам в таком случае сообщить комиссии результаты своей
работы, чтобы комиссия сама решила, можно ли дозволить Компании выполнять
свой проект?
 - Нет, не угодно! Я не стану их сообщать вам! Я их лучше уничтожу. Мое
право свободного гражданина свободной Америки - не сообщать никому о
результатах своей работы.
 - Но если это ваше право, мистер Мастон, - сказал председатель Джон
Х.Престис строго, как будто он говорил от лица всего мира, - то, может
быть, ваш долг сейчас, ввиду всеобщего волнения, сказать все откровенно и
положить конец смятению народов?
 Дж.Т.Мастон не считал этого своим долгом. Он считал, что у него один
долг - молчать, и продолжал молчать.
 Несмотря на увещания, уговоры и даже угрозы, члены Комиссии по
расследованию ничего не добились от человека с железным крючком вместо
правой руки. Нельзя, никак нельзя было и предполагать, что под
гуттаперчевым черепом может таиться столько упорства.
 С тем Дж.Т.Мастон и ушел. Нечего говорить, что миссис Эвенджелина
Скорбит не могла нахвалиться его доблестным поведением.
 Когда стало известно, чем закончился допрос Мастона в комиссии,
общественное негодование стало принимать формы, поистине угрожающие
безопасности отставного артиллериста. Давление общественного мнения на
высших сановников федерального правительства и вмешательство европейских
делегатов так усилились, что государственный секретарь Джон С.Райт счел
нужным потребовать у правительства права действовать manu militari
[вооруженной силой (лат.)].
 Вечером 13 марта Дж.Т.Мастон, погрузившись в цифры, сидел в своем
кабинете в Баллистик-коттедже, как вдруг затрещал телефонный звонок и
послышался дрожащий от волнения голос.
 - Алло! Алло! - бормотала мембрана.
 - Кто говорит? - спросил Дж.Т.Мастон.
 - Миссис Скорбит.
 - Что вам угодно, миссис Скорбит?
 - Предостеречь вас... Я только что узнала, что сегодня вечером...
 Едва слова эти достигли слуха Дж.Т.Мастона, как входную дверь
Баллистик-коттеджа с грохотом высадили сильным ударом плеча.
 Послышалась ужасная суматоха на лестнице, ведущей к кабинету. Кто-то
громко кричал. Кто-то другой приказывал ему замолчать. Затем послышался
шум падения.
 Это негр Пли-Пли покатился с лестницы после тщетных попыток защитить от
нападавших неприкосновенность жилища своего хозяина.
 Через мгновение дверь кабинета распахнулась, и появился констебль в
сопровождении взвода полицейских.
 Констебль имел приказ произвести в коттедже обыск, захватить все бумаги
Дж.Т.Мастона и забрать его самого.
 Вспыльчивый секретарь Пушечного клуба схватил револьвер, грозя
выпустить в полицейских все шесть зарядов.
 Но благодаря численному превосходству его в одно мгновение обезоружили,
и полицейские стали собирать испещренные формулами и цифрами бумаги,
которыми был завален стол.
 Тогда, внезапно вырвавшись из рук полицейского, Дж.Т.Мастон схватил со
стола записную книжку, в которой, вероятно, были итоги его вычислений.
 Полицейские кинулись к нему, чтобы отнять ее, пусть даже вместе с
жизнью...
 Но Дж.Т.Мастон успел быстро развернуть книжку, вырвать последнюю
страницу и еще быстрее проглотить ее, как глотают пилюли.
 - Попробуйте, возьмите ее теперь! - закричал он, как Леонид при
Фермопилах.
 Часом позже Дж.Т.Мастон был заключен в балтиморскую тюрьму.
 И, без сомнения, это было счастьем для него, потому что озлобленные
жители города могли бы прибегнуть в отношения его особы к крайним мерам,
весьма для него печальным, и тут уж полиция была бы не в силах ничем
помешать.



ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
 Что было в записной книжке Дж.Т.Мастона
 и чего в ней не оказалось

 Захваченная стараниями балтиморской полиции записная книжка заключала
страниц тридцать, испещренных формулами, уравнениями, наконец числами,
подводившими итоги вычислений Дж.Т.Мастона. Эту сложную работу по механике
могли оценить только настоящие математики. Там фигурировало, между прочим,
и уравнение живых сил [уравнением живых сил до конца XIX столетия называли
закон сохранения механической энергии]:

 V^2 - Vo^2 = 2gr(o)^2 * (1/r - 1/r(o)),

 которое применялось в задаче о посылке снаряда на Луну и содержало
выражения, относящиеся к лунному притяжению.
 Обыкновенные люди ничего бы не поняли в работе Мастона. Однако решено
было опубликовать из нее некоторые данные и выводы, чтобы успокоить мир,
уже несколько недель терзаемый тревогой.
 Ознакомившись с формулами знаменитого математика, ученые из Комиссии по
расследованию передали в прессу следующее сообщение, которое все газеты,
без различия направлений, перепечатали для всеобщего сведения.
 Но прежде всего заметим, что не могло быть никаких споров о самих
вычислениях Мастона. Есть поговорка, что "ясно изложенная задача -
наполовину решенная задача"; здесь как раз так и было. И вычисления были
слишком точны, чтобы комиссия могла усомниться в их правильности или в их
выводах. Если дело Компании будет доведено до конца, то земная ось
неминуемо изменит свое положение и предполагаемая катастрофа разразится с
полной силой.


 ЗАМЕТКА, СОСТАВЛЕННАЯ БАЛТИМОРСКОЙ КОМИССИЕЙ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ
 ДЛЯ ПЕРЕДАЧИ В ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ ОБОИХ ПОЛУШАРИЙ

 "Арктическая промышленная компания, задавшись целью переместить ось
земного шара, выбрала средством для этого отдачу орудия, поставленного в
определенном пункте земного шара. Если дуло орудия будет накрепко сращено
с почвой, то, без сомнения, оно сообщит отдачу всей массе нашей планеты.
 Орудие, избранное инженерами Компании, представляет собой пушку
чудовищных размеров, выстрел которой остался бы без последствий, будь он
направлен к зениту. Чтобы действие выстрела дало наибольший эффект, надо
направить его горизонтально к северу или к югу. Южное направление и
выбрали Барбикен и К^o. При этом условии отдача сообщит Земле толчок к
северу, - такой удар наносят биллиардному шару, чуть задевая его другим
шаром сбоку".

 Именно такой способ и предугадывал проницательный Альсид Пьердэ!

 "Как только выстрел будет произведен, центр тяжести Земли переместится
в направлении, параллельном удару, что может изменить плоскость орбиты и,
следовательно, продолжительность года, но изменения эти будут
незначительны, и их не стоит принимать во внимание. В то же время Земля
получит вращательное движение вокруг оси, лежащей в плоскости экватора.
Это новое вращательное движение продолжалось бы неопределенно долго, если
бы уже не существовало суточного вращения Земли.
 И вот суточное вращение, происходящее вокруг линии, соединяющей полюсы,
сложится с вращательным движением, приданным Земле в результате отдачи, и
оба эти движения создадут новую ось, полюсы которой будут отстоять от
старых полюсов на величину "х". Если выстрел произойдет в тот момент,
когда точка весеннего равноденствия - одно из двух пересечений экватора и
эклиптики - будет в надире над местом выстрела, и если отдача окажется
достаточно сильной, чтобы переместить полюс на 23^o28', то новая земная ось
будет перпендикулярна к плоскости ее орбиты, то есть займет почти то же
положение, что и ось Юпитера.
 Следствия такого положения оси уже известны из сообщения, которое
председатель Барбикен счел нужным сделать на заседании 22 декабря.
 Однако, учитывая массу Земли и энергию ее вращения, можно ли вообразить
огнестрельное орудие такой величины, чтобы отдача была в состоянии
сместить полюс, и притом на 23^o28'?
 Да, можно, но для этого надо соорудить пушку (или несколько пушек) того
размера, который требуется по законам механики. Если же пушку такого
размера не удастся отлить, то нужно применить взрывчатое вещество
достаточной силы, чтобы сообщить ядру скорость, необходимую для смещения.
 Взяв исходным типом французское двадцатисемисантиметровое морское
орудие образца 1875 года, выбрасывающее снаряд весом в 180 килограммов со
скоростью 500 метров в секунду и увеличив размеры этого орудия в 100 раз
(и тем самым объем его в 1000000 раз), можно создать орудие, которое
выпустит снаряд в 180 тысяч тонн. Если к тому же сила взрывчатого вещества
будет достаточна, чтобы придать снаряду скорость в 5600 раз большую, чем
скорость снаряда при употреблении обычного пороха, то искомый результат
будет достигнут. В самом деле, при скорости 2800 километров в секунду
[скорость, достаточная, чтобы в одну секунду долететь от Парижа до
Петербурга (прим.авт.)] нечего бояться, что снаряд, опять встретившись на
своем пути с Землей, вернет ее в исходное положение.
 Как это ни удивительно, но, к несчастью для обитателей земного шара,
Дж.Т.Мастон и его сотоварищи имеют в своем распоряжении как раз такое
взрывчатое вещество почти беспредельной мощности, с которым пироксилин,
применявшийся для выстрела "Колумбиады", не выдерживает никакого
сравнения. Изобрел это вещество капитан Николь. О его составе в записной
книжке Дж.Т.Мастона есть только смутные намеки, - Мастон предпочитает
кратко обозначать это взрывчатое вещество названием "мели-мелонита".
 О нем известно только то, что оно образуется из реакции некоей смеси
органических веществ и азотной кислоты.
 Определенное количество одноатомных оснований O=Az=O замещается таким
же количеством атомов водорода. Получается порох, действие которого, как и
пироксилина, зависит от  соединения  горючих  веществ  с
легковоспламеняющимися, а не от простого их смешения.
 Если это вещество, из чего бы оно ни состояло, обладает силой,
достаточной, чтобы отправить ядро весом в 180 тысяч тонн в пространство,
находящееся вне притяжения Земли, то отдача, которую взрыв передаст пушке,
вызовет, очевидно, перемещение оси, то есть смещение полюса на 23^o28', и
образует новую ось, перпендикулярно к плоскости эклиптики. Тут и
произойдут бедствия, которых справедливо опасаются обитатели Земли.
 Впрочем, у человечества остается все же надежда избежать последствий
эксперимента, который вызовет такие изменения в географическом и
климатическом состоянии земного шара.
 Можно ли создать пушку, в миллион раз большую по объему, чем
двадцатисемисантиметровое орудие? Как бы ни было значительно развитие
металлургической промышленности, даже после сооружения мостов через Тай и
Форт, виадука Гараби и Эйфелевой башни, трудно поверить, чтобы инженерам
удалось изготовить такое гигантское орудие, не говоря уже об ядре весом в
сто восемьдесят тысяч тонн, которое будет выпущено в пространство?
 В этом позволительно усомниться. Очевидно, здесь кроется одна из
причин, по которым затея Барбикена и К^o может окончиться неудачей. И все
же положение внушало сильную тревогу, потому что новая Компания, вероятно,
уже приступила к делу.
 Как известно, вышеназванные Барбикен и Николь покинули Балтимору и
вообще Америку. С тех пор как они уехали, прошло уже больше двух месяцев.
Куда они отправились? Скорее всего, в какое-то никому неведомое место на
земном шаре, откуда всего удобней произвести выстрел.
 Где же оно находится? Этого не знает никто, и, следовательно, нам
нельзя пуститься вдогонку за дерзкими "злодеями" (sic!) [так (лат.)],
которые собираются перевернуть вверх дном весь мир под предлогом
разработки новых угольных залежей ради своей прибыли.
 Наверно, эта точка "х" была указана в записной книжке Дж.Т.Мастона и,
без сомнения, именно на последней странице, где суммировалась его работа.
Но последняя страница проглочена сообщником Импи Барбикена, и сообщник
этот, заключенный в настоящее время в балтиморскую тюрьму, наотрез
отказывается говорить.
 Таково положение дела. Если Барбикену удастся соорудить свою чудовищную
пушку и изготовить снаряд, словом, если его замысел будет выполнен при
вышеуказанных обстоятельствах, то он переместит старую ось и через полгода
Земле придется испытать на себе все последствия этого "непростительного
эксперимента" (sic!).
 В самом деле, уже определен момент, когда выстрел будет иметь полную
силу и когда толчок, сообщенный Земле, окажет свое максимальное действие.
 Он приходится на 22 сентября, двенадцать часов спустя после прохождения
Солнца через меридиан "х".
 Поскольку нам известно:
 1) что выстрел будет произведен из пушки, в миллион раз превышающей
размером двадцатисемисантиметровое орудие;
 2) что пушка будет заряжена снарядом весом в 180 тысяч тонн;
 3) что снаряд будет обладать начальной скоростью в 2800 километров в
секунду;
 4) что выстрел последует 22 сентября, двенадцать часов спустя после
прохождения Солнца через местный меридиан, - можно ли, зная все это,
определить точку "х", где будет произведен выстрел?
 "Разумеется, нет!" - отвечают члены Комиссии по расследованию.
 В самом деле, высчитать, где находится точка x, нельзя, так как в
работе Дж.Т.Мастона не указано, через какую часть земного шара пройдет
новая ось, - другими словами, неизвестно, где окажутся новые полюсы Земли.
Нам скажут: на расстоянии 23^o28' от старого полюса. Это мы, конечно,
знаем. Но по какому меридиану? Установить его совершенно невозможно.
 Поэтому невозможно определить, какие местности, ввиду изменения уровня
океанов, опустятся и какие поднимутся, какие материки обратятся в моря и
какие моря станут материками.
 А между тем, судя по вычислениям Дж.Т.Мастона, изменение уровня вод в
океанах будет очень значительно. Сразу же после толчка поверхность океанов
примет форму эллипсоида, описанного вокруг новой оси, и толщина водяного
пласта изменится почти повсеместно.
 Действительно, пересечение уровня старого моря с уровнем нового - двух
равных площадей вращения, оси которых пересекаются, - составится из двух
изогнутых поверхностей, плоскости которых опустятся перпендикуляром к
плоскости двух осей полюсов и соответственно двумя биссектрисами к углу
двух осей полюсов. (Текст записной книжки математика.)
 Отсюда следует, что максимальное изменение уровня может вызвать
повышение или понижение на 8415 метров сравнительно с прежним уровнем, и
различные точки земного шара, различные территории окажутся выше или ниже
нового уровня в пределах указанной величины. Величина эта будет постепенно
уменьшаться по направлению к линиям разграничения, которые разделят земной
шар на четыре сегмента; на самых разграничительных линиях изменения уровня
будут равны нулю.
 Нужно заметить, что старый полюс тоже погрузится больше чем на 3000
метров в воду, ибо вследствие того, что Земля сплющена у полюсов, он
находится на самом меньшем расстоянии от центра Земли. Таким образом,
владения, приобретенные Арктической промышленной компанией, окажутся
затопленными и, следовательно, недоступными для разработки. Однако
Барбикен и его товарищи не опасаются этой возможности, так как данные
последних географических открытий позволяют утверждать, что Северный полюс
находится на плоскогорье, высота которого превышает 3000 метров.
 Что касается тех пунктов земного шара, где изменение уровня достигнет
8415 метров и, следовательно, тех территорий, которые подвергнутся
бедствиям, то нечего и пробовать их определить. Здесь не помогут самые
хитрые расчеты. В уравнении есть одно неизвестное, определить которое не
может ни одна формула: положение точки "х", где будет произведен выстрел и
где, следовательно, совершится толчок. Но "х" является тайной людей,
затеявших это злосчастное дело.
 Значит, все обитатели земного шара, на какой бы широте они ни
проживали, непосредственно заинтересованы в раскрытии этой тайны, потому
что всем им непосредственно угрожают махинации Барбикена и К^o.
 Пусть обитатели Европы, Африки, Азии, Америки, Австралии и Океании
следят за всеми работами по отливке пушек и производству снарядов и
пороха, которые могут быть предприняты в их местностях; пусть они также
следят за всеми иностранцами, прибытие которых покажется им
подозрительным, и тотчас же известят об этом членов Комиссии по
расследованию (Балтимора, Мэриленд, США).
 Будем надеяться, что такое известие придет до 22 сентября сего года, то
есть раньше, чем наступит день, таящий угрозу порядку, установившемуся на
нашей планете".



ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
 в которой Мастон героически хранит молчание

 Итак, сначала при помощи пушки отправляли снаряд на Луну, теперь при
помощи пушки хотят переместить земную ось! Пушки! Опять пушки! У этих
артиллеристов из Пушечного клуба, как видно, нет на уме ничего другого!
Они помешались на своих пушках! Они больны "острым пушкизмом"! Для них
пушка это все!
 Неужели жестокое орудие станет владыкой мира? Неужели канонадное право
будет царить в промышленности и во вселенной подобно тому, как
каноническое право господствует в теологии?
 Да, приходится призвать, что пушки все время вертелись на уме у
Барбикена и его друзей. Недаром же они посвятили всю свою жизнь
баллистике. Сначала они соорудили во Флориде свою "Колумбиаду", чтобы
лететь на Луну, теперь, где-то в точке "х", они сооружают пушку еще более
чудовищную.
 Вот они уже объявляют громогласно: "Наводи на Луну! Первое орудие...
Огонь!", "Переставляй земную ось! Второе орудие... Огонь!"
 И слушая, как они командуют, всему миру не терпится крикнуть: "В
сумасшедший дом! Третье орудие... Огонь!"
 Их предприятие действительно нужно обозначить словами, которые стоят в
заглавии этой книги, - "Вверх дном". Все действительно будет поставлено
вверх дном - и последует, как выражался Альсид Пьердэ, всеобщая
"встряска".
 Как бы то ни было, но заметка, опубликованная комиссией, произвела
впечатление, которое и описать нельзя. Надо признаться, в выводах комиссии
не было ничего утешительного. Судя по вычислениям Дж.Т.Мастона, задача, во
всем, что касалось механики, была им полностью разрешена. Операция,
затеянная Барбикеном и капитаном Николем (это было ясно всему свету),
внесет самые неприятные изменения в суточное вращение Земли. Старую ось
заменит новая... и уж известно, какие последствия будет иметь эта замена.
 Предприятие Барбикена и К^o было строго обсуждено, осуждено и предано
всеобщему проклятию. И в Старом и в Новом Свете главари Арктической
промышленной компании всех восстановили против себя. Если у них и
оставались приверженцы, то только среди разных американских сумасбродов,
да и тех было не много.
 Для своей личной безопасности председатель Барбикен и капитан Николь
поступили действительно разумно, покинув Балтимору и Америку. Были
основания думать, что иначе с ними могла бы приключиться беда. Нельзя
безнаказанно пугать полтора миллиарда обитателей Земли, переворачивать
вверх дном весь их распорядок, учиняя перемены в условиях жизни на Земле,
и угрожать страшной катастрофой самому их существованию!
 Но каким образом могли бесследно исчезнуть двое членов Пушечного клуба?
А материалы, а люди, без которых не состоялись бы работы, - как можно было
не заметить их отправки? Для того чтобы перевезти такие грузы металла,
угля и мели-мелонита по суше, потребовались бы сотни вагонов, чтобы
отправить их по морю - сотни кораблей. Совершенно непостижимо, как можно
было увезти все это втайне. Однако это было сделано. Больше того: по
наведенным справкам оказалось, что ни один металлургический завод и ни
одна фабрика химических изделий ни в Старом, ни в Новом Свете не получали
никаких заказов. Это и в самом деле было необъяснимо. Объяснений надо было
ждать от будущего... если только доведется дожить до будущего!
 Все же, хотя Барбикен и капитан Николь, таинственно исчезнув, избегли
непосредственной опасности, их сотоварищ Дж.Т.Мастон, вовремя засаженный в
тюрьму, мог опасаться общественного возмездия. Ну, он не слишком-то
волновался! Удивительный упрямец был этот математик! Он был тверд, как
железо, как крючок, заменявший ему правую руку. Ничто не могло заставить
его уступить.
 В темной камере балтиморской тюрьмы секретарь Пушечного клуба
предавался неотвязным думам о своих далеких друзьях, за которыми он не мог
последовать. Он живо представлял себе, как Барбикен и капитан Николь
готовят свой великий опыт в неведомом пункте земного шара, где никто не
мог им помешать. Он видел, как они сооружают огромное орудие, как
составляют мели-мелонит, как отливают ядро, которое Солнце скоро причислит
к своим спутникам. Новая звезда будет называться прелестным именем
"Скорбетта". Это будет данью уважения и признательности щедрой миллионерше
из особняка в Нью-Парке. И Дж.Т.Мастон уже считал дни (слишком долгие, по
его мнению), оставшиеся до назначенного срока.
 Было уже начало апреля. Через два с половиной месяца дневное светило,
постояв над тропиком Рака, направится вспять к тропику Козерога. А еще
через три месяца, в день осеннего равноденствия, оно пересечет
экваториальную линию. И тут придет конец временам года, которые столько
миллионов лет так правильно и так "глупо" ежегодно сменяли друг друга. В
последний раз в 189.. году земной шар претерпевал неравенство дней и
ночей. Впредь между восходом и заходом солнца в любой точке земного шара
будет проходить всегда одно и то же количество часов.
 Поистине великое, сверхъестественное, непостижимое предприятие!
Дж.Т.Мастон, забывая об арктических владениях и разработке угольных
залежей полюса, видел перед собой только космографические следствия
выстрела. Главную цель новой Компании отодвигали в тень преобразования,
которые изменят лицо мира.
 И подумать только! Мир вовсе не хотел менять свое лицо. Он был все так
же молод и ничуть не постарел со дня творения!
 А упорный Дж.Т.Мастон, одинокий и беззащитный в своей камере, держался
по-прежнему стойко, несмотря на всяческое давление. Члены Комиссии по
расследованию ежедневно посещали его, но не могли ничего с ним поделать.
Наконец председателю комиссии Джону Престису пришло в голову использовать
влияние, которое могло оказаться посильней, - влияние миссис Эвенджелины
Скорбит. Все знали, на какое самопожертвование способна была почтенная
вдова, когда дело касалось Дж.Т.Мастона, как безгранично была она ему
предана и какое горячее участие она принимала в его судьбе.
 Поэтому, посоветовавшись между собой, члены комиссии предоставили
миссис Эвенджелине Скорбит право посещать заключенного, когда ей
вздумается. Разве выстрел чудовищной пушки был для нее менее опасен, чем
для остальных обитателей Земли? Разве ее богатый дом в Нью-Парке не так
пострадает от грозной катастрофы, как бедная хижина лесного охотника или
шалаш индейца в прериях? Разве дело не шло о ее жизни, так же как и о
жизни бедного якута или неведомого обитателя какого-нибудь островка на
Тихом океане?
 Вот это и объяснил ей председатель комиссии, вот потому он и просил
миссис Скорбит употребить свое влияние на Дж.Т.Мастона.
 Если, наконец, он заговорит, если он согласится сказать, где находится
председатель Барбикен и капитан Николь, если он укажет, где они (а вместе
с ними и многочисленный штат рабочих, которых они, вероятно, увезли с
собой) ведут свои подготовительные работы, - то еще не поздно отправиться
на поиски, выследить обоих и положить конец страхам и тревогам
человечества.
 Итак, миссис Эвенджелина Скорбит получила доступ в тюрьму. Больше всего
на свете она желала вновь видеть Дж.Т.Мастона, которого руки полицейских
так грубо оторвали от мирной жизни в его коттедже.
 Но, должно быть, плохо знали решительную Эвенджелину те, кто
предполагал, что она окажется рабой своих человеческих слабостей! И если
бы 9 апреля, когда миссис Скорбит впервые вошла в тюремную камеру,
чье-нибудь нескромное ухо приникло к замочной скважине, вот что - не без
некоторого изумления - услыхал бы подслушивающий:
 - Наконец-то, дорогой Мастон, я снова вижу вас!
 - Это вы, миссис Скорбит!
 - Да, мой друг. Целых четыре недели, четыре долгих недели длилась
разлука...
 - То есть как раз двадцать восемь дней пять часов и сорок пять минут, -
сказал Дж.Т.Мастон, взглянув на свои часы.
 - Наконец-то мы опять вместе!
 - Но как вас допустили ко мне, дорогая миссис Скорбит?
 - С условием, что я буду воздействовать всей своей безграничной любовью
на того, кто мне ее внушает...
 - Что? Эвенджелина! - воскликнул Дж.Т.Мастон. - Вы решаетесь давать мне
такие советы?! Вы могли подумать, что я предам наших друзей!..
 - Дорогой Мастон! Неужели вы так дурно думаете обо мне? Я стану
уговаривать вас жертвовать честью ради безопасности? Я стану толкать вас
на поступок, который мог бы покрыть позором жизнь, всецело посвященную
глубоким размышлениям о высших проблемах механики?!
 - Ну вот и хорошо, миссис Скорбит! Я рад видеть в вас прежнюю
великодушную акционершу нашей Компании! Нет, я никогда не сомневался в
вашем мужестве.
 - Благодарю вас, дорогой Мастон!
 - Ну, а мне самому... разгласить тайну нашего дела, указать, в какой
точке земного шара состоится наш чудесный выстрел, выдать тайну, которую,
к счастью, мне удалось скрыть, так сказать, в глубине самого себя,
позволить этим варварам пуститься по следам наших друзей и прервать их
работу, сулящую нам и славу и деньги?!. Нет, лучше мне умереть!
 - О, благороднейший Мастон! - воскликнула миссис Эвенджелина Скорбит.
 Эти два существа, тесно связанные своей преданностью одному и тому же
делу, оба увлеченные им до безумия, не могли не понять друг друга.
 - Нет, никогда, никогда не узнать им, какая страна предназначена моими
вычислениями для совершения в ней великого замысла! - добавил Дж.Т.Мастон.
- Пусть меня убивают, если угодно, но им не вырвать у меня этой тайны!
 - Пусть и маня убьют вместе с вами! - воскликнула миссис Эвенджелина
Скорбит. - Я тоже не вымолвлю ни слова...
 - К счастью, дорогая Эвенджелина, они не знают, что вам эта тайна
известна!
 - Неужели вы думаете, дорогой Мастон, что я способна выдать ее, потому
что я слабая женщина? Предать наших друзей и вас? Нет, мой друг, и еще раз
нет! Пусть эти пошлые люди поднимут против вас всех и вся, пусть весь мир
придет сюда, в эту камеру, чтобы вырвать у вас тайну... что ж! Я буду с
вами, и нашим утешением будет сознание, что мы умираем вместе!
 И если этим можно утешиться, то Мастону не стоило и мечтать об утешении
более приятном, чем умереть в объятиях миссис Эвенджелины Скорбит!
 Так заканчивалась их беседа всякий раз, когда эта превосходная женщина
навещала узника.
 А когда члены Комиссии по расследованию спрашивали ее о результате
свидания, она отвечала:
 - Пока ничего... Может быть, со временем мне удастся добиться...
 О женское коварство!
 "Со временем!" - говорила она. Но время шагало большими шагами. Недели
мчались, как дни, дни - как часы, а часы - как минуты.
 Наступил май. Миссис Эвенджелина Скорбит ничего не добилась от
Дж.Т.Мастона, а если уж такой сильной женщине пришлось потерпеть неудачу,
то никто другой уже не смел рассчитывать на успех у него. Но неужели
оставалось лишь покорно ждать ужасного несчастья? Неужели так и не
представится случая предотвратить его?
 Нет и нет! В подобных обстоятельствах бездействие недопустимо. И
представители европейских государств стали еще деятельней, чем когда-либо.
Между ними и членами комиссии, которых теперь винили во всем, шла
настоящая война. Вялый Якоб Янсен, несмотря на мирный нрав, присущий
голландцам, ежедневно осыпал членов комиссии бранью и упреками. Полковник
Борис Карков вызвал на дуэль секретаря комиссии. Дуэль, правда, кончилась
тем, что он только ранил своего противника. Майор Донеллан не брался ни за
огнестрельное, ни за холодное оружие, - это против английских обычаев, -
но зато в присутствии секретаря Дина Тудринка он, по всем правилам бокса,
обменялся десятком кулачных ударов с Уильямом С.Форстером, флегматичным
владельцем рыбных складов, подставным агентом Арктической промышленной
компании, который в сущности не имел ровно никакого отношения к делу.
 Действительно, весь мир считал американцев из Соединенных Штатов
ответственными за поступки самого прославленного их соотечественника -
Импи Барбикена. Уже толковали о том, чтобы отозвать посланников и послов,
аккредитованных при неосмотрительном вашингтонском правительстве, и
объявить ему войну.
 Несчастные Соединенные Штаты! Они ничего так не хотели, как изловить
Барбикена и К^o! Напрасно они заявляли, что Европа, Азия, Африка и Океания
могут с полным правом сами засадить его, где бы он ни нашелся, - их никто
не желал и слушать. А место, где председатель Пушечного клуба и его
коллега занимались подготовкой своей проклятой операции, так и оставалось
неизвестным.
 Европейские державы твердили одно:
 - В ваших руках Дж.Т.Мастон - их соучастник! Ведь Дж.Т.Мастон знает все
о Барбикене. Заставьте же Дж.Т.Мастона говорить.
 Заставить говорить Дж.Т.Мастона! Легче было вырвать слово из уст бога
молчания Гарпократа или из уст директора Нью-йоркского института
глухонемых!
 Всеобщая тревога все усиливалась, а с нею нарастало и раздражение;
наконец некоторые практичные люди вспомнили, что здесь могли бы
пригодиться средневековые пытки, например, "испанский сапог" палача, клещи
и расплавленный свинец, которые развязывали язык самому упрямому
молчальнику, а также кипящее масло, испытание водой, дыба и т.д.
 Почему бы не воспользоваться этими средствами? Ведь в былые времена
суд, не задумываясь, применял их в делах значительно менее важных, очень
мало затрагивавших интересы народов.
 Но надо все-таки признаться, что эти средства, которые оправдывались
нравами прежнего времени, не годится употреблять в век доброты и
терпимости, в век столь гуманный, как наш XIX век, ознаменованный
изобретением магазинных ружей, семимиллиметровых пуль с невероятной
дальностью полета, в век, который в международных отношениях допускает
применение бомб, начиненных мелинитом, робуритом, беллитом, панкластитом,
меганитом и другими взрывчатыми веществами с окончанием на "ит", которые,
впрочем, и в сравнении не идут с мели-мелонитом.
 Поэтому Дж.Т.Мастону нечего было бояться пыток ни первой, ни второй
степени. И оставалась лишь надежда на то, что он, наконец, сам уяснит свою
ответственность и решит заговорить, а если нет - то, может быть, хоть
случай скажет за него свое слово.



ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
 в конце которой Мастон дает поистине эпический ответ

 Между тем время двигалось вперед, и, весьма вероятно, продвигались
вперед, неведомо где, также и удивительные работы Барбикена и капитана
Николя.
 Как же все-таки могла совершаться втайне постройка целого завода и
сооружение доменных печей, необходимых для отливки орудия в миллион раз
большего, чем двадцатисемисантиметровая морская пушка, а также снаряда
весом в 180 тысяч тонн? Ведь при этом еще понадобилось бы нанять тысячи
рабочих, понадобилось бы их отправить, устроить на месте. В какой части
Старого или Нового Света Барбикен и К^o могли обосноваться так скрытно, что
этого не заметил никто из живущих по соседству? Может быть, они поселились
на каком-нибудь острове, затерянном в Тихом океане? Но в наши дни не
осталось необитаемых островов, - они все захвачены англичанами. Разве что
новая Компания открыла его нарочно для этого дела! Предположить, что завод
построен где-нибудь в Арктике или Антарктике, просто нелепо. Ведь именно
потому, что к таким широтам нельзя пробраться, Арктическая промышленная
компания и задумала их переместить.
 Впрочем, искать Барбикена и Николя по всем материкам и островам - даже
относительно доступным - значило бы попусту терять время. Ведь в записной
книжке, захваченной у секретаря Пушечного клуба, упоминалось, что выстрел
надо произвести у самого экватора. А в тех местах имеются обитатели, хотя
и не очень цивилизованные. Если Барбикен и Николь устроились около линии
экватора, то во всяком случае не в Америке, - то есть не на пространстве,
занимаемом Перу и Бразилией, - и не на Зондских островах, не на Суматре,
Борнео, Целебесе, не на Новой Гвинее. Если бы там велись подобные работы,
население знало бы о них. Весьма вероятно, что такие работы нельзя
провести тайно и в Центральной Африке - в области великих озер,
пересекаемой экватором. Правда, остаются еще Мальдивские острова в
Индийском океане, острова Адмиралтейства, Гилберта, Рождества и Галапагос
в Тихом океане, остров Сан-Педро - в Атлантическом. Но розыски,
предпринятые во всех этих местах, не привели ни к чему. Приходилось
довольствоваться смутными предположениями, которыми нельзя было успокоить
всеобщую тревогу.
 А что думал обо всем этом Альсид Пьердэ? Со свойственной ему
"въедливостью" он не переставал размышлять о различных сторонах проблемы.
Чтобы капитан Николь изобрел сильнейшее взрывчатое вещество, чтобы он
действительно открыл свой мели-мелонит, взрывная мощь которого в
три-четыре тысячи раз превышает мощь самых страшных взрывчатых веществ,
применяемых на войне, и который в пять тысяч шестьсот раз сильнее доброго
старого ружейного пороха наших предков, - это само по себе было бы весьма
удивительно и даже скоропалительно, рассуждал он, но все же не невозможно.
Кто знает, какой прогресс в этом деле сулит нам будущее? Быть может, скоро
найдут средства уничтожать целые армии на любом расстоянии. Во всяком
случае, перемещение земной оси посредством отдачи орудия не поставило бы в
тупик французского инженера. Он обращался in petto [в мыслях (итал.)] к
зачинщику всего дела со следующей речью:
 "Разумеется, председатель Барбикен, Земля отзывается на все толчки,
которые каждодневно происходят на ее поверхности. Конечно, когда сотни
тысяч людей развлекаются тем, что выпускают в воздух тысячи снарядов,
весом в столько-то килограммов, или миллионы пуль, весом в столько-то
граммов, когда я просто хожу, прыгаю, вытягиваю руку, даже когда маленький
кровяной шарик прогуливается по моим артериям, - все это сказывается на
массе нашей планеты. Стало быть, и твоя большая пушка, Барбикен, в
состоянии нанести нужный удар. Однако - клянусь интегралом! - хватит ли
силы этого удара, чтобы повернуть Землю? А надо признать, что скотина
Мастон в своих вычислениях это определенно доказывает".
 Впрочем, Альсид Пьердэ не мог не восхищаться искусными вычислениями
секретаря Пушечного клуба: члены следственной комиссии не скрывали их от
тех ученых, которым они были по силам. И Альсид Пьердэ, читавший
алгебраические вычисления, как другие читают газету, перечитывал их с
истинным удовольствием.
 Но если эта "встряска" случится, сколько катастроф произойдет на
поверхности земного шара! Страшные потрясения, города в развалинах,
обвалившиеся горы, миллионы погибших, воды, покинувшие свое ложе и несущие
с собой ужасные бедствия!
 Это будет как бы землетрясение неслыханной силы.
 - Если бы еще, - ворчал Альсид Пьердэ, - если бы еще проклятый порох
капитана Николя оказался недостаточно сильным, можно было бы надеяться,
что снаряд, облетев земной шар, снова упадет на Землю - перед пушкой или
позади нее. В таком случае все довольно скоро встанет на свое место, хотя,
впрочем, и тут не обойдется без порядочных бедствий. Но попробуй положись
на это! Благодаря их мели-мелониту снаряд опишет полуветвь гиперболы и не
подумает возвращаться к Земле ни с извинениями по поводу учиненного
беспорядка, ни с предложением расставить все по местам!
 И Альсид Пьердэ размахивал руками, как семафор, рискуя перебить все
вокруг себя на расстоянии двух метров.
 - Если бы, - говорил он, - узнать место выстрела, я скоро определил бы,
на каких широтах все останется по-прежнему и где смещения достигнут
максимума. Удалось бы хоть предупредить людей, чтобы они выехали вовремя,
пока дома и целые города не начнут валиться им на головы. Но как это
узнать?
 И, запустив пальцы в остатки волос, украшавших его череп, он восклицал:
 - Ох, я думаю, что последствия толчка будут сложней, чем можно себе
представить! Почему бы вулканам не воспользоваться случаем и не предаться
неистовым извержениям, изрыгая из себя все, что накопилось у них во чреве,
как это случается с пассажирами на корабле во время морской качки? Почему
бы вздыбившимся водам не ринуться в их кратеры? Черт побери! Тут последуют
такие взрывы, от которых разлетится вся земная машина! А проклятый Мастон
упрямо молчит! Он, видите ли, играет с нашим шариком, пробует разные
хитрые удары на биллиарде Вселенной!
 Так рассуждал Альсид Пьердэ. Вскоре эти предположения подхватили и
стали обсуждать газеты обоих полушарий. Что по сравнению с бедствиями,
которыми грозит операция Барбикена и К^o, все смерчи, потопы и наводнения,
иногда опустошающие тот или иной кусок Земли! Это катастрофы местного
значения! От них погибает всего несколько тысяч человек, и это ничуть не
тревожит покоя неисчислимого количества оставшихся в живых! Теперь, с
приближением рокового срока, тревога охватывала даже самых храбрых. Разные
проповедники по всем углам предсказывали конец мира. Можно было подумать,
будто снова наступал ужасный тысячный год нашей эры, когда люди воображали
себе, что будут заживо ввергнуты в царство мертвых.
 Вспомните только, что происходило тогда. Основываясь на пророчестве
Апокалипсиса, люди верили, что приближается дань Страшного суда. Все
ожидали знамений гнева, предсказанных в писании. Вот-вот должен был
появиться сын погибели - Антихрист.
 "В последние годы Х века, - пишет А.Мартэн, - все остановилось:
развлечения, деловая жизнь, - все, даже земледельческие работы. "Зачем, -
говорили, - думать о будущем, которого не будет? Подумаем о вечности,
которая наступит завтра!" Все ограничивались исполнением дел первой
необходимости. Люди завещали свои земли, свои замки монастырям, желая
приобрести покровителей в небесном царстве, куда всем скоро придется
отправиться. Многочисленные дарственные грамоты церквам начинались
словами: "Близится конец мира, и гибель его неминуема..." Когда наступил
роковой срок, население бросилось толпами в базилики, часовни, в здания,
посвященные богу; охваченные ужасом, люди прислушивались, не звучат ли с
неба семь труб семи ангелов последнего суда".
 Как известно, первый день тысячного года начался, а законы природы
ничем не были нарушены. Но на этот раз дело шло не о перевороте,
предсказанном темными библейскими писаниями. Теперь дело шло о попытке
нарушить равновесие Земли, - попытке, основанной на вычислениях точных и
неоспоримых, попытке, которую развитие баллистики и механики делало вполне
исполнимой. На этот раз море не только не выдаст своих мертвых, но
миллионами поглотит живых и скроет их в глубине своих новых бездн.
 И хотя в умах человеческих под влиянием новейших идей произошли большие
перемены, тревога доводила людей до потери рассудка, и они, как в тысячном
году, бросались составлять завещания. Никогда еще не готовились в такой
спешке к переходу в лучший мир. Никогда в исповедальни не тянулись такие
длинные вереницы грешников! Никогда не давалось столько отпущений грехов
in extremis [в последнюю (перед смертью) минуту (лат.)]. Хотели даже
просить папу дать своей грамотой общее отпущение грехов всем добрым людям
на земле, - и не только добрым, но и очень перепуганным.
 При таких обстоятельствах положение Дж.Т.Мастона с каждым днем
становилось все затруднительней. Миссис Эвенджелина Скорбит трепетала, как
бы он не пал жертвой народного гнева. Возможно, теперь у нее самой
мелькала мысль посоветовать ему произнести слова, которые он с
беспримерным упрямством отказывался вымолвить. Но миссис Эвенджелина
Скорбит не осмеливалась просить об этом, и хорошо делала. Она все равно
получила бы решительный отказ.
 Понятно, что в Балтиморе, охваченной страхом, становилось все трудней
сдерживать население, возбуждаемое многими американскими газетами и
телеграммами "со всех четырех концов света", выражаясь апокалиптическим
языком святого Иоанна Евангелиста, жившего при Домициане. Наверное, если
бы Дж.Т.Мастон жил в царствование этого гонителя христиан, его дело было
бы решено очень скоро. Его просто отдали бы на растерзание диким зверям. А
он сказал бы только: "Я и так живу среди них!"
 А непоколебимый Дж.Т.Мастон по-прежнему не соглашался указать место
"x"; ведь стоило ему только раскрыть рот, и председатель Барбикен с
капитаном Николем были бы лишены возможности продолжать свою работу.
 Все-таки было что-то величественное в таком поединке одного человека с
целым миром. Это еще более поднимало Дж.Т.Мастона в мнении миссис
Эвенджелины Скорбит и его коллег по Пушечному клубу. Надо сказать, бравые
вояки, упрямые, как и надлежит отставным артиллеристам, стояли грудью за
проект Барбикена и К^o. Секретарь Пушечного клуба достиг такой известности,
что ему, словно знаменитому преступнику, многие коллекционеры уже писали
письма, в надежде получить в ответ несколько строк, начертанных рукой,
которая собиралась перевернуть мир.
 Но хотя положение Мастона и было величественно, оно становилось все
опасней и опасней. Вокруг балтиморской тюрьмы днем и ночью толпился
возбужденный народ. Раздавались яростные крики. Взбешенные люди хотели hic
et nunc [тут же на месте (лат.)] линчевать Дж.Т.Мастона. Полиция
опасалась, что наступит час, когда она не будет в силах защитить его.
 Желая удовлетворить и американцев и жителей других стран, вашингтонское
правительство решило, наконец, предать Дж.Т.Мастона уголовному суду.
 Охваченные безумным страхом, присяжные заседатели "управились бы с ним
в два счета", как говорил Альсид Пьердэ, начиная чувствовать даже
некоторое уважение к твердому характеру математика.
 И вот утром 5 сентября председатель Комиссии по расследованию появился
в камере узника.
 По настоятельной просьбе миссис Эвенджелины Скорбит ей тоже было
разрешено посетить заключенного. А вдруг в последнюю минуту влияние этой
милой женщины возьмет верх? Не следовало ничем пренебрегать. Здесь все
способы были хороши, лишь бы, наконец, разгадать загадку.
 - А если ничего не выйдет, тогда увидим! - говорили члены комиссии.
 - Что же это вы увидите? - возражали прозорливые люди. - Какой прок
вешать Дж.Т.Мастона, если ужасная катастрофа все равно разразится!
 Итак, около 11 часов перед Дж.Т.Мастоном появились миссис Эвенджелина
Скорбит и Джон Х.Престис, председатель Комиссии по расследованию.
 Сразу же приступили к делу. Разговор состоял из вопросов и ответов -
вопросов весьма резких, ответов совершенно спокойных.
 И кто бы поверил, что спокойным окажется Дж.Т.Мастон!
 - В последний раз спрашиваю вас: будете ли вы говорить? - спросил Джон
Х.Престис.
 - О чем? - иронически осведомился секретарь Пушечного клуба.
 - О том, куда уехал ваш друг Барбикен.
 - Я уже говорил об этом сто раз.
 - Повторите в сто первый!
 - Он там, где будет произведен выстрел.
 - А где будет, произведен выстрел?
 - Там, где сейчас мой друг Барбикен.
 - Берегитесь, Дж.Т.Мастон.
 - Чего же?
 - Последствий запирательства, которое может...
 - Помешать вам узнать то, чего вам и знать не следует.
 - Но мы имеем право знать!
 - Я этого не считаю.
 - Мы привлечем вас к уголовной ответственности!
 - И привлекайте!
 - Суд осудит вас!
 - Это дело судей.
 - Приговор будет тотчас приведен в исполнение.
 - Ну и пусть!
 - Дорогой Мастон!.. - осмелилась произнести миссис Эвенджелина Скорбит,
чье сердце сжалось при этих страшных словах.
 - О... миссис! - сказал Дж.Т.Мастон.
 Она склонила голову и замолкла.
 - Угодно вам узнать, каков будет приговор? - спросил председатель Джон
Х.Престис.
 - Если уж вам так хочется... - сказал Дж.Т.Мастон.
 - Вы будете присуждены к высшей каре... Чего вы и заслуживаете!
 - Вот как!
 - И будете повешены, сударь. Это так же верно, как то, что два да два
четыре!
 - Ну тогда, сударь, у меня есть еще надежда, - хладнокровно ответил
Дж.Т.Мастон. - Будь вы хоть немного сведущи в математике, вы не сказали бы
"так же верно, как то, что два да два четыре". Не все математики безумны
настолько, чтобы утверждать, будто сумма двух чисел равна сумме их частей,
то есть, что два и два дадут ровно четыре!
 - Сударь! - воскликнул председатель, совершенно сбитый с толку.
 - Если бы вы сказали, - возразил Дж.Т.Мастон, - "так же верно, как то,
что один и один будет два", - тогда другое дело! Это совершенно очевидно,
потому что это вовсе не теорема, а просто определение!
 Получив этот урок арифметики, председатель комиссии повернулся и ушел,
а миссис Эвенджелина Скорбит послала самый пламенный взгляд властителю
своих дум!



ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
 очень короткая, но в которой "х" получает,
 наконец, географическое значение

 К счастью для Дж.Т.Мастона, федеральное правительство вдруг получило
следующую телеграмму от американского консула в Занзибаре:

 "Государственному секретарю Джону С.Райту,
 Вашингтон, США.
 Занзибар, 13 сентября, 5 часов утра по местному времени.
 В Вамасаи, к югу от горной цепи Килиманджаро, производятся большие
работы. Председатель Барбикен и капитан Николь с многочисленными
рабочими-неграми уже восемь месяцев как обосновались во владениях султана
Бали-Бали, о чем имею честь довести до сведения правительства.
 Ричард У.Траст, консул".

 Вот как обнаружилась тайна Дж.Т.Мастона. И вот почему, хотя секретарь
Пушечного клуба и содержался в заключении, он не был повешен.
 Но - как знать? - может быть, впоследствии ему самому пришлось пожалеть
о том, что он не умер во всем блеске своей славы!



ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
 которая содержит кое-что чрезвычайно
 важное для обитателей земного шара

 Итак, вашингтонскому правительству стало теперь известно, где
действовали Барбикен и К^o. Не приходилось сомневаться в точности указаний,
- занзибарский консул известен был как человек положительный, и его слова
следовало принять на веру. К тому же сообщение подтверждалось и другими
телеграммами. Именно там, в Африке, в Вамасаи, среди гор Килиманджаро, в
сотне миль к западу от берега, немного южнее линии экватора, инженеры
Арктической промышленной компании заканчивали свои гигантские работы.
 Как они могли тайно пробраться в эти места, к подножью знаменитой горы,
о которой впервые сообщили в 1849 году доктор Ребвиани и доктор Крапф и
первое восхождение на которую было совершено путешественниками Отто
Элерсом и Абботом? Как удалось устроить там мастерские, соорудить литейный
завод, собрать необходимое количество рабочих? Каким способом завязаны
были отношения со свирепыми племенами этой страны, с их коварными и
жестокими повелителями? Этого никто не знал. Да и едва ли это могло
открыться когда-нибудь, потому что до 22 сентября оставались считанные
дни.
 По этой же причине, узнав от миссис Эвенджелины Скорбит, что телеграмма
из Занзибара раскрыла тайну Килиманджаро, Дж.Т.Мастон фыркнул, гордо
взмахнул своим железным крючком и объявил:
 - Не беда! По телефону и телеграфу пока еще нельзя передвигаться, а
через шесть дней - трах-тарарах, и дело в шляпе!
 Всякий, услышав, как звучно выпалил это Мастон (так выпалила когда-то
"Колумбиада"), только подивился бы, сколько еще жизненной силы сохранилось
в старых артиллеристах!
 По-видимому, Дж.Т.Мастон был прав. Посылать в Вамасаи полицейских с
приказом арестовать Барбикена было уже поздно. Даже если допустить, что
такой отряд, отправившись из Алжира или из Египта, из Адена, из Массуана,
с Мадагаскара или Занзибара, быстро перебрался бы на африканский берег, -
надо еще принять во внимание трудности передвижения по этой стране, всякие
задержки из-за различных препятствий, обычных при переходе по гористой
местности, и, наконец, сопротивление американцев и их рабочих, которое,
наверно, поддержит в своих корыстных целях совершенно самовластный и
совершенно черный султан.
 Поэтому нечего было и надеяться, что удастся арестовать Барбикена и
предотвратить выстрел.
 Но если это оказывалось невозможным, зато легко было определить роковые
последствия выстрела, потому что теперь стало известно точно, откуда он
будет произведен. Теперь это дело вычислений, - вычислений, очевидно,
довольно сложных, но с ними все-таки вполне могли справиться алгебраисты и
вообще математики.
 Телеграмма занзибарского консула прибыла в адрес государственного
секретаря в Вашингтоне, и федеральное правительство держало ее сперва в
секрете. При ее опубликовании оно предпочитало указать, как смещение оси
повлияет на изменение уровня морей, чтобы каждый мог сразу определить,
какая судьба его ожидает и что случится с той или другой частью земного
сфероида.
 Можно себе представить, как жадно все стремились узнать, что им делать
в этом случае!
 Четырнадцатого сентября телеграмма была препровождена на Вашингтонскую
обсерваторию, с просьбой выяснить последствия, учитывая законы баллистики
и все географические данные. Через день они были точно установлены. По
подводному кабелю заключение было немедленно доведено до сведения держав
Нового и Старого Света. Затем тысячи газет перепечатали его под самыми
громкими заголовками, и во всех больших городах мира газетчики стали
выкрикивать их.
 - Что же будет?
 Этот вопрос задавали на всех языках жители всего земного шара.
 И вот каков был ответ обсерватории.

 "СРОЧНОЕ ОПОВЕЩЕНИЕ
 Замысел председателя Пушечного клуба Барбикена и капитана Николя
состоит в том, чтобы 22 сентября в полночь по местному времени произвести
смещение земной оси, использовав для этого отдачу орудия. Выстрел будет
сделан из пушки, в миллион раз превышающей французскую
двадцатисемисантиметровую пушку; предположено зарядить ее ядром весом в
180 тысяч килограммов и применить взрывчатое вещество, которое сообщит
снаряду начальную скорость в 2800 километров в секунду.
 Если выстрел будет произведен несколько южнее линии экватора, примерно
на тридцать четвертом градусе восточной долготы (считая от Парижского
меридиана), у подножья горной цепи Килиманджаро, и если он будет направлен
к югу, то вот что случится на поверхности земного шара.
 В результате толчка в сочетании с суточным вращением Земли мгновенно
возникнет новая ось, которая, согласно расчетам Дж.Т.Мастона, займет
перпендикулярное положение относительно плоскости эклиптики.
 Но через какие точки земной поверхности пройдет новая ось? Раз место
выстрела определено, высчитать это нетрудно. Вычисления уже сделаны. На
севере конечная точка новой оси придется между Гренландией и Землею
Гриннелла, в том месте Баффинова залива, где его теперь пересекает
Северный полярный круг. На юге конечная точка придется на черте Южного
полярного круга, несколькими градусами восточнее Земли Адели.
 При таких обстоятельствах новый нулевой меридиан, проведенный от нового
Северного полюса, пройдет через Дублин в Ирландии, через Париж во Франции,
через Палермо в Сицилии, по заливу Большого Сирта у берегов Триполитании,
затем через Обеид в Дарфуре, через горную цепь Килиманджаро, через
Мадагаскар, остров Кергелен в южной части Тихого океана, через новый
Антарктический полюс, через антиподы Парижа, острова Кука и Общества в
Океании, острова Квадра и Ванкувер у берега Британской Колумбии, по
территории Новой Англии в Северной Америке - и далее к полуострову Мелвилл
в северной полярной области.
 Вследствие образования новой оси вращения возникнет новый экватор, над
которым Солнце будет совершать свое суточное движение, никогда не
отклоняясь от него. Линия нового экватора пересечет горы Килиманджаро в
области Вамасаи, Индийский океан, Гоа и Чикакол несколько южнее Калькутты
в Индии, Мангалу в королевстве Сиам и Кешо в Тонкине, пройдет через
Гонконг, остров Раза, Маршальские, Гаспар-Рико и Уокер в Тихом океане,
пересечет Кордильеры в Аргентине, Рио-де-Жанейро в Бразилии, острова
Троицы и Святой Елены в Атлантическом океане, Сан-Паоло-де-Лоанда в Конго
и вернется в область Вамасаи с другой стороны Килиманджаро.
 Зная положение нового экватора, нетрудно разобраться в вопросе об
изменении уровня морей, - вопросе столь важном для безопасности жителей
Земли.
 Прежде всего следует заметить, что главари Арктической промышленной
компании стараются по возможности смягчить последствия выстрела. В самом
деле, если стрелять в сторону севера, последствия выстрела будут особенно
страшны для наиболее цивилизованных стран земного шара. Если же стрелять в
сторону юга, эти последствия скажутся сильнее в странах малонаселенных и
более диких. Затоплению во всяком случае подвергнутся именно такие страны.
 Вот как вследствие сплющенной формы сфероида у старых полюсов
распределятся воды смещенных со своих мест морей.
 Представим себе, что земной шар опоясан двумя большими кругами, которые
пересекаются под прямым углом у гор Килиманджаро, а с противоположной
стороны земного шара - в южных морях. Получится четыре сегмента: два в
Северном полушарии и два в Южном, разделенных линиями, на которых уровень
воды останется прежним.
 1) В Северном полушарии:
 Первый сегмент к западу от Килиманджаро будет включать Африку от Конго
до Египта, Европу от Турции до Гренландии, Америку от Британской Колумбии
до Перу и Бразилию на широте Сан-Сальвадора, затем всю северную часть
Атлантического океана и больше половины южной его части.
 Второй сегмент, к востоку от Килиманджаро, вместит большую часть Европы
от Черного моря до Швеции, Европейскую Россию, Азиатскую Россию, Аравию,
почти всю Индию, Персию, Белуджистан, Афганистан, Туркестан, Китайскую
Срединную империю, Монголию, Японию, Корею, Черное море, Каспийское море,
северную часть Тихого океана и территорию Аляски в Северной Америке, а
также полярные области, столь неосмотрительно уступленные американской
Арктической промышленной компании.
 2) в Южном полушарии:
 Третий сегмент к востоку от Килиманджаро будет включать Мадагаскар,
острова Марион, Кергелен, Морис, острова Соединения и все острова
Индийского и Антарктического океана вплоть до нового полюса, полуостров
Малакку, Яву, Суматру, Борнео, Зондские острова, Филиппины, Австралию,
Новую Зеландию, Новую Гвинею, Новую Каледонию, всю южную часть Тихого
океана и многочисленные архипелаги приблизительно до теперешнего сто
шестидесятого меридиана.
 Четвертый сегмент, к западу от Килиманджаро, охватит Южную Африку от
Конго и Мозамбикского пролива до мыса Доброй Надежды, южную часть
Атлантического океана до восьмидесятой параллели, всю Южную Америку от
Пернамбуку и Лимы, Боливию, Бразилию, Уругвай, Аргентину, Патагонию,
Огненную Землю, острова Малуинские, Сандвичевы, Шетландские и южную часть
Тихого океана на восток от сто шестидесятого градуса долготы.
 Теперь укажем, что произойдет из-за смещения океанов на поверхности
каждого из этих четырех сегментов.
 В каждом из них имеется некий центральный пункт, где последствия толчка
скажутся максимальным образом как при подъеме уровня воды, так и при
падении его.
 Вычисления Дж.Т.Мастона с совершенной точностью устанавливают, что этот
максимум достигнет 8415 метров в каждой такой точке. Начиная от них,
смещение уровня будет все уменьшаться по направлению к нейтральным линиям,
образующим границы сегмента. Предприятие Барбикена и К^o грозит более всего
безопасности именно этих мест.
 Рассмотрим подробно, что произойдет из-за опускания и поднятия океана.
 На двух сегментах, расположенных один против другого в Северном и Южном
полушариях, моря отойдут, затопив два другие сегмента, подобным же образом
расположенные против них.
 В первом сегменте: Атлантический океан опорожнится почти весь, и так
как максимальная точка понижения морского уровня будет находиться почти на
широте Бермудских островов, то, если глубина моря в этом месте окажется
меньше 8415 метров, здесь обнажится дно. Поэтому между Америкой и Европой
выйдут на поверхность обширные территории, которые, соответственно их
географическому расположению, Соединенные Штаты, Англия, Франция, Испания
и Португалия могут присоединить к своим владениям, если сочтут нужным. Но
следует заметить, что вместе с понижением водного уровня понизится и слой
воздуха. Города, расположенные в прибрежной полосе Европы и Америки даже
на расстоянии двадцати - тридцати градусов от максимальных точек, окажутся
на высоте, где воздух будет разрежен в такой же мере, как разрежен он
сейчас на высоте одной мили. Этой участи подвергнутся (мы назовем только
самые крупные города): Нью-Йорк, Филадельфия, Чарлстон, Панама, Лиссабон,
Мадрид, Париж, Лондон, Эдинбург, Дублин и другие. Лишь Каир,
Константинополь, Данциг и Стокгольм, с одной стороны, и города западного
побережья Америки, с другой, сохранят свое прежнее положение относительно
уровня моря. А на Бермудских островах человеку будет так же недоставать
воздуха, как недостает его воздухоплавателю, поднявшемуся на высоту 8000
метров, как недостает его на высочайших горах Тибета. Следовательно, жить
там будет совершенно невозможно.
 То же произойдет и в противоположном сегменте, охватывающем Индийский
океан, Австралию и четвертую часть Тихого океана, воды которого хлынут на
южные берега Австралии. В этом сегменте изменение уровня скажется сильнее
всего у берегов Земли Нюйтса, а города Аделаида и Мельбурн окажутся на
восемь километров выше уровня океана. Несомненно, воздух, в слой которого
они при этом попадут, будет очень чист, но от этого он не станет
достаточно плотным и не будет пригоден для дыхания.
 Таковы в общих чертах изменения, которым подвергнутся части земного
шара в тех двух сегментах, где из-за более или менее окончательного
опустошения морских бассейнов произойдет поднятие почвы. В тех местах,
откуда море не совсем уйдет, наверное появятся новые острова, образованные
вершинами вышедших из воды гор.
 Но если уменьшение плотности воздуха представит неудобства для тех
частей суши, которые окажутся в верхних слоях атмосферы, то что же
станется с материками, которые будут затоплены вышедшим из берегов
океаном? При давлении воздуха меньшем, чем давление атмосферы, можно еще
как-то дышать. Но, имея над собой многометровый слой воды, дышать,
разумеется, нельзя вовсе, а это как раз и произойдет в остальных двух
сегментах.
 В сегменте на северо-восток от Килиманджаро максимальная точка придется
у Якутска, в глубине Сибири. От этого города, покрытого слоем воды в 8415
метров (за вычетом его теперешней высоты), водный слой, все понижаясь,
распространится до нейтральных линий, затопив большую часть азиатской
России и Индии, Китай, Японию и американскую Аляску по ту сторону
Берингова пролива. Может быть, Уральские горы выступят из воды островком
над Восточной Европой. Что касается Петербурга и Москвы, с одной стороны,
и Калькутты, Бангкока, Сайгона, Пекина, Гонконга, Токио, с другой, - то
эти города исчезнут под слоем воды разной глубины, впрочем вполне
достаточным, чтобы утопить русских, индусов, сиамцев, кохинхинцев,
китайцев и японцев, если они не успеют покинуть свои страны до катастрофы.
 В сегменте к юго-западу от Килиманджаро бедствия не будут столь велики,
потому что большая его часть занята Атлантическим и Тихим океанами,
уровень которых поднимется на 8415 метров около Малуинского архипелага.
 Но все-таки этим искусственным потопом тут тоже будут залиты большие
пространства суши, в том числе угол Экваториальной Африки от Нижней Гвинеи
и гор Килиманджаро до мыса Доброй Надежды, а также треугольник всей Южной
Америки, который занимают Перу, Центральная Бразилия, Чили и Аргентина
вместе с Огненной Землей и мысом Горн. Патагонцы, хотя они и очень
высокого роста, не избегнут затопления; им не спастись на Кордильерах,
потому что даже вершины этой части хребта скроются под водой.
 Таковы будут последствия смещения вод на земном шаре: придется либо
возноситься вверх, либо падать на дно. К таким (возможностям должны
приготовиться все заинтересованные лица, если не удастся вовремя
остановить преступные замыслы Барбикена!"



ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
 в которой хор недовольных поет crescendo и rinforzando
 [увеличивая силу звука, усиливая (итал.)]

 Судя по напечатанному предостережению, надо было принять меры против
грозивших бедствий, предотвратить их или по крайней мере постараться
избежать опасности, переселившись на нейтральные линии, где она будет
наименьшей. Ведь людям угрожало либо удушение, либо потопление.
 Одни расценивали сообщение так, другие иначе, но все одинаково выражали
бурное негодование.
 Среди тех, кому предстояло задохнуться, были американцы, французы,
англичане, испанцы и т.д. Согласиться с такой возможностью не могла их
вынудить даже перспектива захвата территории бывшего морского дна. Париж,
оказавшись почти на том же расстоянии от нового полюса, на каком он теперь
находится от старого, ничего не выиграл бы. В Париже, правда, будет тогда
царствовать вечная весна, зато воздух над ним поредеет значительно. А это
не очень обрадует, парижан, которые за отсутствием озона привыкли без
счету пользоваться кислородом, - с какой стати им ограничивать себя!
 Среди подлежащих затоплению были обитатели Южной Америки, а также
австралийцы, канадцы, индусы и жители Зеландии. Ну, Англия-то, конечно, не
потерпит, чтобы Барбикен и К^o лишили ее самых богатых колоний: там
англосаксы с успехом начинают вытеснять туземцев! Наверное, когда на месте
опустевшего Мексиканского залива образуется обширное Антильское
королевство, янки предъявят на него свои права, опираясь на доктрину Монро
- "Америка американцам!" И, конечно, когда море отступит от Целебеса, от
Зондских и Филиппинских островов, англичане и испанцы потребуют себе
обнажившиеся там обширные пространства. Какие пустяки! Этим ведь не
возместить убытков и потерь от ужасного наводнения.
 Если бы под новыми морями исчезли только лапландцы или сибирские якуты,
жители Огненной Земли, патагонцы, даже монголы, китайцы, японцы и
аргентинцы, может быть цивилизованные государства и согласились бы на
такую жертву! Но катастрофа грозила самим великим державам, и поэтому они
не собирались молчать.
 Так, оказывалось, что центральная часть Европы останется почти в
целости, но запад ее приподнимется, а восток опустится, - то есть одна ее
сторона будет полузадушена, а другая полупотоплена. Вот это было уже вовсе
неприемлемо. К тому же Средиземное море почти опустеет, а на это никак не
согласятся ни французы, ни итальянцы, ни испанцы, ни греки, ни турки, ни
египтяне, которые, как жители побережья, владеют неоспоримыми правами на
это море. И к чему будет тогда Суэцкий канал, который не пострадает,
оказавшись как раз на нейтральной линии? Какой будет прок от удивительного
творения Лессепса, если по эту сторону перешейка почти исчезнет
Средиземное море, а по другую сторону останется очень мало от Красного?
Неужели придется рыть канал еще на сотни лье дальше?
 Да ведь и Англия никогда, никогда не допустит, чтобы Гибралтар, Мальта
и Кипр превратились в скрытые за облаками горные вершины, к которым не
пристать английским военным судам. Нет, нет! Ее не примирит с этим даже
присоединение территорий, которые придутся на ее долю из земель, лежащих
на дне бывшего Атлантического океана. Все-таки майор Донеллан уже
подумывал о возвращении в Европу, чтобы от имени своей страны заявить
права на новые территории, на случай, если предприятие Барбикена и К^o
увенчается успехом.
 Со всех сторон неслись протесты, протестовали даже государства,
расположенные на нейтральной линии, где почти не предполагалось смещения
уровня воды, потому что даже и они - хоть в разной степени - должны были
пострадать. Протесты стали, пожалуй, еще яростнее, когда телеграмма из
Занзибара, указав место выстрела, позволила составить вышеуказанное
малоутешительное сообщение.
 Одним словом, на председателя Барбикена, капитана Николя и Дж.Т.Мастона
ополчилось все человечество.
 Зато какие счастливые дни наступили для газет всего мира! Какой спрос!
Какие дополнительные тиражи! Выражая всеобщее возмущение, пожалуй, впервые
высказали единодушие газеты, до сих пор не сходившиеся ни в одном вопросе:
"Новости", "Новое время", "Кронштадтский вестник", "Московская газета",
"Русское дело", "Гражданин", "Карлскронская газета", "Хандельсблат",
"Фатерланд", "Фремденблат", "Новая Баденская крестьянская газета",
"Магдебургская газета", "Нейе фрейе прессе", "Берлинер тагеблат",
"Экстраблат", "Почта", "Народная газета", "Биржевой курьер", "Сибирская
газета", "Газетт де ля круа", "Газетт де Восс", "Рейхсанцейгер",
"Германия", "Эпоха", "Коррео", "Независимый", "Корреспонденция", "Иберия",
"Тан", "Фигаро", "Энтрасижан", "Голуа", "Юнивер", "Жюстис", "Репюблик
Франсэз", "Оторитэ", "Пресс", "Матэн", "Девятнадцатый век", "Либертэ",
"Иллюстрасион", "Мир в картинах", "Ревю де де Монд", "Космос", "Голубое
обозрение", "Природа", "Трибуна", "Оссерваторе романо", "Эссерсито
романо", "Фанфулла", "Капитан Фракасса", "Реформа", "Пестер Ллойд",
"Эфимерис", "Акрополис", "Палингенезия",  "Кубинский  курьер",
"Аллахабадский колонист", "Српска незавиность", "Независимость Румынии",
"Норд", "Независимость Бельгии", "Сидней морнинг геральд", "Эдинбургское
обозрение", "Манчестер гардиан", "Шотландец", "Стандарт", "Таймс",
"Труте", "Сан", "Сентрал ньюз", "Пресса Аргентина", бухарестская
"Ромынул", "Курьер Сан-Франциско", "Коммерческая газета", калифорнийская
"Сан-Диего". "Манитоба", "Эхо Тихого океана", "Наука в Америке", "Вестник
Соединенных Штатов", "Нью-Йорк геральд", нью-йоркская "Уорлд", "Дейли
кроникл", "Буэнос-Айрес геральд", "Заря Марокко", "Ху-Пао", "Цинг-Пао",
"Курьер Гонконга", "Вестник республики Кунани". Даже "Мак Лейн экспресс" -
английская газета, посвященная только вопросам политической экономии, - и
та высказывала предположение о голоде, который охватит разоренные
территории. Ведь под угрозой оказывалось не европейское равновесие - это
было бы пустяком! - а равновесие целого мира. И поэтому легко себе
представить, что творилось с обезумевшими обитателями земного шара, и без
того, по чрезмерной нервозности, характерной для XIX века, склонного ко
всяким глупостям и припадкам! Сообщение было бомбой, попавшей в пороховой
погреб!
 Для Дж.Т.Мастона, казалось, пробил последний час. Вечером 17 сентября
взбешенная толпа ворвалась в тюрьму, намереваясь линчевать его, и, надо
сказать, полицейские не чинили ей никаких препятствий.
 Камера Дж.Т.Мастона оказалась пуста. Миссис Эвенджелина Скорбит
устроила его побег, несмотря на то, что тюремщик оценил почтенного
артиллериста на вес золота. Страж мистера Мастона легко поддался
искушению, ибо рассчитывал пользоваться свалившимся на него богатством до
глубокой старости. Ведь Балтимора, так же как Вашингтон, Нью-Йорк и другие
крупнейшие города этой части Америки, должна была подняться вверх не очень
высоко, и жителям вполне хватило бы воздуха для ежедневного потребления.
 И вот Дж.Т.Мастону удалось тишком скрыться и ускользнуть от расправы
возмущенной толпы. Так жизнь великого нарушителя мирового порядка была
спасена любящей и преданной женщиной. Да кроме того, оставалось выдержать
четыре дня - всего четыре дня! - и замысел Барбикена и К^o будет приведен в
исполнение!
 Разумеется, срочное оповещение, насколько это было возможно, уразумели
все.
 Если раньше находились скептики, не верившие в близкую катастрофу, то
теперь их больше не осталось. Каждое правительство спешило предупредить
жителей своей страны: и тех, кому предстояло подняться в разреженные слои
воздуха (их было сравнительно немного), и тех, чьи территории должны были
скрыться под водой (последних было значительно больше).
 После предупреждений, разнесенных телеграфом по всем пяти материкам,
началось переселение, какого свет не видывал - даже во время великого
переселения народов с востока на запад. Это был исход племен и ветвей их.
Двинулись - готтентоты, меланезийцы, негры, двинулись красные, желтые,
черные, белые...
 К несчастью, было уже поздно. Оставались считанные часы. Имея отсрочку
на несколько месяцев, китайцы успели бы покинуть Китай, австралийцы -
Австралию, патагонцы - Патагонию, жители Сибири - Сибирь и так далее.
 Однако, когда опасность определилась, когда выяснилось, что на земном
шаре есть места почти безопасные, кое-где страхи начали униматься.
Некоторые области, даже целые государства, стали успокаиваться. И тех, кто
не жил в местности, которой грозила непосредственная опасность, мучила
лишь смутная тревога, которую каждый испытывает в ожидании ужасного удара.
 Тем временем Альсид Пьердэ все повторял, размахивая руками, как
сигнальщик былых времен:
 - Но как этому дьяволу Барбикену удалось соорудить пушку в миллион раз
больше нашей двадцатисемисантиметровой? Проклятый Мастон! Попадись он мне
- уж я бы его повыспросил! Ну, куда же это годится, ведь здесь ни на волос
смысла нет! Нас просто-напросто хотят взять на пушку!
 Как бы там ни было, а для многих стран единственная надежда избежать
страшной катастрофы состояла в неудаче предприятия Барбикена и К^o.



ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
 Что происходило у подножья Килиманджаро в продолжение
 восьми месяцев этого памятного года

 Страна Вамасаи лежит в восточной части Центральной Африки, между
занзибарским берегом и областью великих озер, из которых Виктория-Ньянца и
Танганьика являются настоящими внутренними морями. Отрывочные сведения об
этой стране сообщили посетившие ее англичанин Джонсон, граф Текели и немец
- доктор Мейер. Горная страна эта подвластна султану Бали-Бали, ее
население состоит из тридцати - сорока тысяч негров.
 В трех градусах к югу от экватора высится горная цепь Килиманджаро,
вздымающая отдельные свои вершины (между ними - Кибо) на высоту пяти тысяч
семисот метров [на тысячу метров выше Монблана (прим.авт.)]. К югу, северу
и западу от этого горного массива лежат плодородные равнины Вамасаи,
простирающиеся через область Мозамбика до озера Виктория-Ньянца.
 Неподалеку от первых склонов Килиманджаро находится Кисонго - обычная
резиденция султана. Эта столица, по правде говоря, похожа просто на
большую деревню. Население ее - очень даровитое и сообразительное. Под
железным игом султана Бали-Бали трудятся и свободные и рабы.
 Султан справедливо слывет одним из выдающихся вождей Центральной
Африки, которым до сих пор удается избежать английского влияния, или,
вернее, английского господства.
 В начале января в селение Кисонго прибыли председатель Барбикен и
капитан Николь, которых сопровождали всего лишь десять отлично обученных и
преданных рабочих. Об их отъезде из Соединенных Штатов знали только миссис
Эвенджелина Скорбит и Дж.Т.Мастон. Они отправились из Нью-Йорка на
корабле, шедшем к мысу Доброй Надежды, и пересели там на другой корабль,
который доставил их в порт Занзибар на острове того же названия. Оттуда
тайно зафрахтованное судно переправило их в порт Момбаса на африканском
берегу, по ту сторону пролива. В этом порту их уже ожидал отряд воинов,
высланный султаном. Сделав около ста миль мучительно трудного пути по
местности, то прегражденной лесами и трясинами, то изрезанной руслами
высохших рек, они достигли, наконец, резиденции султана.
 Ознакомившись с вычислениями Дж.Т.Мастона, Барбикен через одного
шведского исследователя, несколько лет прожившего в этой части Африки,
тотчас вошел в деловые сношения с Бали-Бали. Со времени знаменитого
путешествия на Луну, отголоски которого дошли и до этой отдаленной страны,
султан был горячим поклонником Барбикена и теперь сразу вступил в дружбу с
предприимчивым янки. Не раскрывая своей цели, Импи Барбикен легко добился
от повелителя Вамасаи разрешения произвести необходимые работы у южного
подножия Килиманджаро. За изрядную сумму в триста тысяч долларов Бали-Бали
обязался предоставить и нужных рабочих. Кроме того, он дал Барбикену право
делать с Килиманджаро все что угодно. Барбикен мог распоряжаться
Килиманджаро по своему произволу, мог срыть все горы, если бы ему
захотелось, и унести их с собой, если бы достало силы. Подписав ряд
солидных договоров, которые султан считал для себя выгодными, Арктическая
промышленная компания вступила во владения этими африканскими горами, как
раньше она стала собственницей арктических земель.
 Барбикен и его друг встретили в Кисонго самый радушный прием. Два
знаменитых путешественника, смело пустившихся в межпланетное пространство,
чтобы достичь Луны, внушали султану восхищение, казались ему чуть ли не
богами. К тому же Бали-Бали ужасно нравилось, что эти люди собираются
производить в его государстве такие таинственные работы. И за себя и за
своих подданных, обязанных работать у американцев, он обещал хранить
полное молчание. Ни один из негров, под страхом самых мучительных
наказаний, не смел даже на день уйти из мастерских.
 Вот почему работы были окружены такой тайной, что даже самым ловким
сыщикам Америки и Европы не удалось проведать о них. Если эта тайна и была
под конец обнаружена, то, во-первых, из-за того, что султан ослабил
строгости по окончании работ, а во-вторых, из-за того, что предатели и
болтуны всюду найдутся даже среди негров. Тут занзибарский консул Ричард
Траст и пронюхал о том, что творилось у гор Килиманджаро. Но тогда, 13
сентября, нечего было надеяться помешать Барбикену: было уже слишком
поздно.
 Но почему же работы Барбикена и К^o происходили в Вамасаи? Барбикен
выбрал это место прежде всего потому, что, ввиду своего расположения в
малоисследованной части Африки и своей отдаленности от мест, обычно
посещаемых путешественниками, оно было удобно для выполнения этого
замысла. Кроме того, горы Килиманджаро по своему расположению и по
плотности породы удовлетворяли всем требованиям его предприятия. И,
наконец, здесь имелись необходимые ископаемые, а условия добычи были особо
благоприятны.
 За несколько месяцев до своего отъезда из Нью-Йорка председатель
Барбикен как раз узнал от упомянутого шведского путешественника, что у
подножия горной цепи Килиманджаро железо и каменный уголь встречаются в
изобилии на самой поверхности земли. Незачем было ни пробивать шахты, ни
определять залегания угольных пластов в глубине земли. Угля и железа там
было даже больше, чем требовалось по расчетам, только нагнись и поднимай.
Поблизости от горы имелись богатейшие залежи селитры и железного
колчедана, необходимого для производства мели-мелонита.
 Председатель Барбикен и капитан Николь, как уже говорилось, привезли с
собою только десяток опытных рабочих. Зато на них вполне можно было
положиться. Эти рабочие должны были руководить десятью тысячами негров,
предоставленных в их распоряжение султаном Бали-Бали. Им-то и выпало на
долю изготовить чудовищную пушку и не менее чудовищный снаряд.
 Через две неделя после приезда Барбикена и его товарища в Вамасаи у
южного подножья Килиманджаро были выстроены три обширных помещения - одно
для отливки пушки, другое для отливки снаряда и третье для производства
мели-мелонита.
 Прежде всего как председатель Барбикен решил задачу отливки орудия
столь громадных размеров? Это сейчас будет объяснено, и тогда станет ясно,
что последняя надежда на спасение, которая держалась на сомнении в
возможности соорудить такую пушку, исчезла для обитателей земного шара.
 Действительно, отлить орудие, по объему в миллион раз превосходящее
двадцатисемисантиметровую французскую пушку, - дело, превышающее
человеческие силы. Значительные трудности представляет собою даже
сооружение сорокадвухсантиметровых пушек, при снарядах в семьсот
восемьдесят килограммов, с затратой двухсот семидесяти четырех килограммов
пороха на заряд. Но Барбикен и Николь и не собирались сооружать такую
пушку. Им не нужна была ни пушка, ни мортира, - они намеревались просто
пробуравить в толще Килиманджаро галерею, своего рода шахту. Такая шахта,
такой огромный туннель, разумеется, с успехом мог заменить металлическое
орудие, гигантскую "Колумбиаду", соорудить которую было бы очень трудно и
дорого, так как для предотвращения всякой возможности взрыва пришлось бы
придать стенкам ствола невероятную толщину. Барбикен и К^o с самого начала
предполагали выполнить свой проект именно таким образом, а если в записной
книжке Дж.Т.Мастона упоминалась пушка, то лишь потому, что за основу
вычислений было принято двадцатисемисантиметровое орудие.
 Место выбрали на высоте ста футов по южному склону хребта, у подножия
которого лежала бескрайняя равнина. Здесь ничто не могло препятствовать
полету снаряда, когда он вырвется из "ствола", просверленного в толще
Килиманджаро.
 Долбить туннель надо было соблюдая чрезвычайную точность, а работа
требовала тяжкого труда. Но Барбикен сумел быстро изготовить сверла,
представлявшие собой довольно простой инструмент: они приводились в
действие сжатым воздухом, для производства которого применялась сила
мощных горных водопадов. В скважины, пробуравленные сверлами, закладывался
затем мели-мелонит. Только при помощи этого сильнейшего взрывчатого
вещества и взлетали на воздух скалы, образованные из необычайно твердой
породы - сиенита, в состав которого входят полевой шпат и роговая обманка.
Впрочем, эта твердость была кстати: ведь скале предстояло выдержать
огромное давление расширяющихся при взрыве газов. Но при высоте и ширине
горной цепи Килиманджаро можно было не опасаться образования трещин или
расщелин.
 И вот тысячи работников, под началом десяти мастеров и под общим
надзором самого Барбикена, взялись за дело так усердно и умело, что работа
была закончена меньше чем в полгода.
 Галерея имела двадцать семь метров в диаметре и уходила на шестьсот
метров в глубину. Так как снаряд во избежание потери силы взрывных газов
должен был пройти по совершенно гладкому стволу, то внутри галереи была
сделана литая полированная облицовка.
 По правде сказать, все это было гораздо трудней соорудить, чем
знаменитую "Колумбиаду", в городе Мун-Сити, из которой был выпущен на Луну
алюминиевый снаряд. Но разве есть что-либо невозможное для современных
инженеров?
 Пока в толще Килиманджаро сверлили галерею, во второй мастерской люди
тоже не сидели сложа руки: там одновременно изготовлялись и металлическая
облицовка галереи и огромный снаряд, а сделать его значило отлить
цилиндро-коническое тело весом в сто восемьдесят миллионов килограммов, то
есть в сто восемьдесят тысяч тонн.
 Разумеется, нечего было и пытаться отлить такой снаряд целиком. Его
отливали отдельными частями по тысяче тонн каждая и одну за другой
подвозили к отверстию галереи, где укладывали перед камерой,
предварительно наполненной мели-мелонитом. Скрепленные между собой
болтами, эти части образовали цельный снаряд, который мог легко скользнуть
по каналу галереи.
 Во вторую мастерскую необходимо было доставить около четырехсот тысяч
тонн руды, семьдесят тысяч тонн известкового флюса и четыреста тысяч тонн
жирного каменного угля, который после переработки в коксовальных печах дал
бы двести восемьдесят тысяч тонн кокса. Так как угольные пласты находились
поблизости от Килиманджаро, все дело сводилось почти к одной доставке.
 Пожалуй, наибольшую трудность представляло сооружение доменных печей
для выплавки руды. И тем не менее к концу месяца были готовы десять
доменных печей высотою в тридцать метров и производительностью в сто
восемьдесят тонн в день. За сто рабочих дней они должны были дать сто
восемьдесят тысяч тонн.
 В третьей мастерской, где изготовляли мели-мелонит, работа велась
успешно и в такой тайне, что состав этого взрывчатого вещества и по сей
день не удается определить окончательно.
 Одним словом, все шло гладко. С большим успехом эти работы нельзя было
бы выполнить даже на заводах Крезо, Кайля, Индрета, Сейна, Биркенхеда,
Вулвича и Кокерилла. На каждые триста тысяч франков, затрачиваемых на
работы, приходился едва один несчастный случай.
 Разумеется, султан был в восторге. Он с неутомимым вниманием следил за
работой. Можно себе представить, как рвение верноподданных подгонялось
присутствием его грозного величества.
 По временам, когда Бали-Бали спрашивал, чего ради ведутся работы,
Барбикен отвечал:
 - Ради того, чтобы изменить лицо мира!
 - И упрочить за султаном Бали-Бали неувядаемую славу меж государями
Восточной Африки! - прибавлял капитан Николь.
 Нечего и говорить, как это льстило гордости повелителя Вамасаи.
 К 29 августа работы были полностью закончены. Шестисотметровая галерея
на всем протяжении была облицована полированной сталью. В глубине канала
заложили две тысячи тонн мели-мелонита, к которому протянули провод от
взрывателя. Затем лежал снаряд длиною в сто пять метров. За вычетом места,
занимаемого взрывчатым веществом и самим снарядом, последнему оставалось
пройти до самого жерла еще четыреста девяносто два метра, и этим
обеспечивалось его полезное действие под влиянием напора расширившихся
газов.
 Далее возникал вопрос - вопрос из области чистой баллистики: не
отклонится ли снаряд от траектории, назначенной для него в вычислениях
Дж.Т.Мастона? Никоим образом! Вычисления были точны. Они указывали,
насколько снаряд должен отклониться к востоку от меридиана Килиманджаро
из-за вращения Земли вокруг своей оси, и определили форму гиперболической
кривой, которую он опишет вследствие своей огромной начальной скорости.
 Второй вопрос: будет ли снаряд видим во время полета? Нет, не будет
видим, потому что, вырвавшись из галереи, он погрузится в тень,
отбрасываемую Землей, и, кроме того, при небольшой высоте полета его
скорость будет слишком велика. Когда же он выйдет на освещенное
пространство, то не будет заметен даже в самый мощный телескоп, так как
его размеры слишком малы для этого. Не виден он будет и позже, когда,
разорвав узы земного притяжения, станет вечно вращаться вокруг Солнца.
 Барбикен и капитан Николь, безусловно, могли гордиться делом, которое
они таким образом довели до самого конца.
 Зачем не было здесь Дж.Т.Мастона? Он полюбовался бы прекрасным
выполнением этой работы, выполнением, достойным тех точных расчетов,
которые легли в ее основу. Зачем он будет находиться так далеко-далеко,
когда ужасный взрыв отзовется эхом по всей Африке до крайних ее пределов?
 Вспоминая о Дж.Т.Мастоне, его друзья и не подозревали, что секретарь
Пушечного клуба, бежав из балтиморской тюрьмы, не смел показаться в
Баллистик-коттедже и вынужден был скрываться, спасая свою драгоценную
жизнь. Они и не предполагали, до какой степени общественное мнение было
возбуждено против инженеров Арктической промышленной компании, не знали,
что, попадись они только, их зверски убили бы, четвертовали, сожгли на
медленном огне. Поистине, счастье, что их выстрел будут приветствовать
только клики одного африканского племени!
 - Наконец-то! - сказал капитан Николь Барбикену, когда вечером 22
сентября они гордо взирали на завершенную работу.
 - Да... Наконец-то!.. Уф! - И Барбикен с облегчением вздохнул.
 - А если бы пришлось начинать сызнова?
 - Ну что ж... Мы начали бы сызнова!
 - Какая удача, - сказал капитан Николь, - что у нас есть этот чудесный
мели-мелонит!
 - Его одного достаточно; чтобы прославить ваше имя, Николь!
 - Без сомнения, Барбикен, - скромно ответил капитан Николь. - Но знаете
ли вы, сколько галерей пришлось бы пробуравить в склоне Килиманджаро ради
той же цели, если бы у нас был только пироксилин, вроде того, который
отправил наш снаряд на Луну?
 - Не знаю, Николь.
 - Сто восемьдесят галерей, Барбикен.
 - Ну что ж! Мы пробуравили бы их, капитан!
 - И понадобилось бы сто восемьдесят снарядов весом в сто восемьдесят
тысяч тонн каждый!
 - И мы тоже отлили бы их, Николь!
 Вот и попробуйте убедить людей такого закала! Уж если эти артиллеристы
облетели вокруг Луны, то они способны решительно на все!


 В тот же самый вечер, за несколько часов до срока, назначенного для
выстрела, пока Барбикен и Николь занимались взаимными поздравлениями,
Альсид Пьердэ в своем кабинете в Балтиморе вдруг яростно завопил, как
настоящий краснокожий. Выскочив из-за стола, заваленного листами,
исписанными алгебраическими формулами, он закричал:
 - Мошенник Мастон! Ах, скотина! Ну заставил он меня посидеть над своей
задачей! И как мне это раньше не пришло в голову! Клянусь косинусом! Если
бы только знать, где он сейчас, я пригласил бы его поужинать, и мы выпили
бы по бокалу шампанского как раз в ту минуту, когда будет палить его
всесокрушающая махина!
 Альсид Пьердэ испустил еще несколько диких воплей, словно выиграв
партию в вист, и прибавил:
 - Нет, старик был не в себе, когда рассчитывал свою килиманджарскую
пушку!.. А ведь это - условие sine qua non [непременное (лат.)] или sine
canon [без пушки (фр.)], - как говаривали у нас в школе.



ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,
 в которой население Вамасаи с нетерпением ждет, чтобы
 Барбикен скомандовал капитану Николю: "Огонь!"

 Был вечер 22 сентября - памятное число, от которого все ожидали не
менее гибельных последствий, чем в свое время их ждали от 1 января
тысячного года.
 Через двенадцать часов после прохождения Солнца через килиманджарский
меридиан, то есть в полночь, капитан Николь должен был собственноручно
произвести вспышку у заряда своего ужасного орудия.
 Надо заметить, что так как Килиманджаро отстоит на тридцать пять
градусов к востоку от Парижского меридиана, а Балтимора на семьдесят
девять градусов к западу от него, то между ними получается разница в сто
четырнадцать градусов, а во времени - в четыреста пятьдесят шесть минут,
то есть семь часов двадцать шесть минут. Следовательно, в тот миг, когда
произойдет выстрел, в столице штата Мэриленд будет пять часов двадцать
четыре минуты пополудни.
 Погода была великолепная. Солнце только что село. Небо над равнинами
Вамасаи было совершенно чисто, и чтобы отправить снаряд в звездное
пространство, нельзя было желать ночи ни яснее, ни тише. Единственным
облаком над Землей будет искусственное облако от взрыва мели-мелонита.
 Как знать? Может быть, Барбикен и капитан Николь сожалели, что не могли
сами залезть в этот снаряд. За одну секунду они пролетели бы две тысячи
восемьсот километров. Проникнув сначала в тайны лунного мира, они теперь
изучили бы тайны солнечной системы, и притом при обстоятельствах
чрезвычайно любопытных, свидетелем которых не был даже француз Гектор
Сервадак, перенесенный на планету "Галлия" [см. роман Жюля Верна "Гектор
Сервадак"].
 Султан Бали-Бали и самые важные лица его двора, то есть министр
финансов и придворный палач, а также все чернокожие рабочие, принимавшие
участие в грандиозных работах, собрались посмотреть, как будет
производиться выстрел. Однако, чтобы не пострадать от страшного сотрясения
воздуха, все они предусмотрительно расположились в трех километрах от
галереи, пробуравленной в склоне Килиманджаро.
 Позади них толпились тысячи туземцев, явившихся из Кисонго и других
селений, лежащих в южной части страны, чтобы по приказу султана Бали-Бали
присутствовать при этом изумительном зрелище.
 От электрической батареи к взрывателю в глубине галереи тянулась
проволока для передачи тока, который вызовет искру и заставит вспыхнуть
мели-мелонит.
 Для начала султан, американские гости и именитые люди столицы сошлись
за столом. Угощение было прекрасное, и все за счет Бали-Бали, который не
скупился на расходы, потому что их взялась оплатить Арктическая
промышленная компания.
 Пиршество, начавшееся в половине восьмого, закончилось в одиннадцать
тостом Бали-Бали, провозглашенным за инженеров Арктической промышленной
компании и за успех предприятия.
 Еще час, и изменение географических и климатических условий Земли
станет совершившимся фактом.
 И вот Барбикен, его товарищ и десять старших рабочих подошли к будке, в
которой была установлена электрическая батарея.
 Поглядывая на свой хронометр, Барбикен отсчитывал минуты; они тянулись
как никогда, - каждая минута казалась ему вечностью!
 Без десяти минут двенадцать. Барбикен и капитан Николь приблизились к
аппарату, соединенному проводом с галереей Килиманджаро.
 Султан и его двор стояли тут же, толпа туземцев окружала их всех
огромным кольцом.
 Выстрел надо было произвести, по вычислениям Мастона, как раз в то
мгновение, когда Солнце будет пересекать экватор, по которому ему отныне
надлежало всегда описывать свой видимый путь вокруг Земли.
 До полуночи остается пять минут!.. Четыре! Три! Две! Одна!
 Барбикен следил за стрелкой своих часов, которые освещал фонарем один
из старших рабочих. Капитан Николь держал палец над кнопкой аппарата,
готовясь включить электрический ток.
 Осталось только двадцать секунд! Десять! Пять! Одна!
 Рука невозмутимого капитана ни разу не дрогнула. Он и его сотоварищ
выказывали не больше волнения, чем в ту минуту, когда, сидя внутри
снаряда, они ожидали выстрела "Колумбиады", который должен был переправить
их в лунные области.
 - Огонь! - крикнул Барбикен.
 И указательный палец капитана Николя нажал кнопку.
 Раздался страшный взрыв, раскаты которого отдались эхом у дальних
пределов Вамасаи. С пронзительным свистом огромное тело прорезало воздух.
Гонимый миллиардами миллиардов литров газа, возникшего от мгновенного
взрыва двух тысяч тонн мели-мелонита, снаряд пролетел над Землей, как
некий метеор, несущий с собой все бедствия, какими только располагает
природа. Впечатление было такое ужасное, будто пушки всех артиллерий
земного шара загрохотали враз со всеми небесными громами!



ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
 в которой Дж.Т.Мастону приходится пожалеть о тех временах,
 когда толпа собиралась предать его суду Линча

 Все столицы Старого и Нового Света, большие города и даже самые
скромные селения с ужасом ожидали этого момента. Благодаря вездесущим
газетам каждый человек на земле точно знал, какой час по местному времени,
в зависимости от различий по долготе, соответствует полуночи у
Килиманджаро, расположенного на тридцать седьмом градусе.
 Так как Солнце проходит один градус в четыре минуты, то в главнейших
городах в это время было:

 в Париже ............. 9 ч. 40 м. вечера
 в Петербурге ........ 11 ч. 31 м. "
 в Лондоне ............ 9 ч. 30 м. "
 в Риме .............. 10 ч. 20 м. "
 в Мадриде ............ 9 ч. 15 м. "
 в Берлине ........... 11 ч. 20 м. "
 в Константинополе ... 11 ч. 26 м. "
 в Калькутте .......... 3 ч. 04 м. утра
 в Нанкине ............ 5 ч. 05 м. "

 В Балтиморе, спустя двенадцать часов после прохождения Солнца через
килиманджарский меридиан, должно было быть пять часов двадцать четыре
минуты вечера.
 Не стоит и говорить, какой ужас охватил всех в это мгновение. Самый
талантливый из современных писателей не сумел бы передать, это не удалось
бы даже изощреннейшему стилисту декадентской школы.
 Пусть жителям Балтиморы не грозила опасность, что их сметут
взбаламученные воды поднявшихся морей! Пусть им только предстояло увидеть,
как Чесапикский залив опустеет, а замыкающий его мыс Гаттераса горной
вершиной поднимется над высохшим Атлантическим океаном! Но не будет ли
самый город, подобно другим городам, которым не угрожает ни потопление, ни
вознесение, не будет ли сам город разрушен этим толчком? А если обвалятся
здания и разверзшиеся в земле пропасти поглотят целые кварталы? А значит
жители тех частей земного шара, которые не будут залиты сместившимися
водами, тоже имели полное основание испытывать страх?
 Очевидно, имели!
 Каждый в этот роковой час чувствовал, что его до мозга костей пробирает
дрожь ужаса. Да, все трепетали, за исключением одного человека - инженера
Альсида Пьердэ. Не успев огласить сделанное им только что открытие, он
отправился в один из лучших ресторанов города, чтобы выпить там бокал
шампанского за здоровье старого мира.
 Пять часов двадцать четыре минуты - время, соответствующее полуночи у
гор Килиманджаро... Двадцать четвертая минута минула...
 В Балтиморе - ничего!
 В Лондоне, в Париже, в Риме, в Константинополе, в Берлине - ничего!..
Ни малейшего сотрясения!
 Джон Милн, следивший за тропометром [род маятника, колебания которого
отмечают микросейсмические движения земной коры; по примеру Японии многие
другие страны установили такие же аппараты в каменноугольных шахтах
(прим.авт.)], помещенным им в шахте угольных копей Такашима в Японии, не
отметил никаких ненормальных колебаний земной коры в этой части света.
 В Балтиморе - по-прежнему ровно ничего.
 Впрочем, хотя и наступил вечер, но небо, затянутое облаками, не давало
возможности проверить, изменилось ли видимое движение звезд, что указывало
бы на смещение земной оси.
 Какую ночь провел Дж.Т.Мастон в своем тайном убежище, известном только
миссис Эвенджелине Скорбит! Нетерпеливый артиллерист сходил с ума! Он
места себе не мог найти! Как ему не терпелось стать старше на несколько
дней и увидеть наконец, что путь Солнца изменился. Это неопровержимо
доказало бы успех предприятия! Ведь утром 23 сентября изменение не могло
быть установлено, потому что в этот день светило поднимается неизменно на
востоке во всех точках земного шара.
 Наутро Солнце, по свойственной ему привычке, показалось на горизонте.
 Все европейские представители собрались на террасе своей гостиницы. Они
взяли с собой точнейшие инструменты, чтобы определить, движется ли Солнце
в плоскости экватора.
 И вот через несколько минут выяснилось, что сияющий диск начал
склоняться в сторону Южного полушария.
 Его видимый путь, следовательно, остался прежним.
 Майор Донеллан и его товарищи приветствовали небесное светило дружными
возгласами, как приветствуют появление любимого актера. Небо в эту минуту
было ясное, последние остатки ночного тумана исчезли, и никогда еще ни
один великий актер не появлялся на такой прекрасной сцене, в таком
великолепном наряде и перед такими восхищенными зрителями.
 - Солнце-то снова на месте, назначенном ему астрономическими законами!
- крикнул Эрик Бальденак.
 - А эти безумцы, - заметил Борис Карков, - собрались было отменить
старушку астрономию!
 - Да, они безумцы, к своему стыду и на свою собственную голову! -
добавил Якоб Янсен, устами которого, казалось, говорила сама Голландия.
 - И арктические области останутся навеки под скрывающими их льдами! -
подхватил профессор Ян Харальд.
 - Да здравствует Солнце! - воскликнул майор Донеллан. - Мир доволен
Солнцем, таким, какое оно есть!
 - Урра! Урра! - хором закричали представители старой Европы.
 Но Дин Тудринк, до сих пор не промолвивший ни слова, выступил с
довольно здравым соображением:
 - А может быть, они и не стреляли?
 - Не стреляли? - воскликнул майор. - Надеюсь, что стреляли, и даже не
один, а два раза!
 Как раз об этом толковали и Дж.Т.Мастон с миссис Эвенджелиной Скорбит.
И такой же вопрос, объединившись под давлением обстоятельств, задавали
себе и ученые и невежды.
 Об этом же размышлял Альсид Пьердэ, решивший в конце концов:
 - Стреляли они или не стреляли - это не важно; Суть в том, что Земля не
перестала вертеться и кружиться на своей оси по-старому!
 И никто не мог догадаться, что же случилось у гор Килиманджаро. Но к
вечеру был получен ответ на вопрос, который мучил все человечество.
 В Соединенные Штаты пришла телеграмма от занзибарского консула Ричарда
У.Траста. И вот что в ней было сказано:

 "Занзибар 23 сентября.
 Семь часов двадцать семь минут утра.
 Джону С.Райту, Государственному секретарю.
 Выстрел произведен вчера ровно в полночь из жерла, пробуравленного в
южном склоне Килиманджаро. Снаряд вылетел со страшным свистом. Ужасный
взрыв. Страна опустошена смерчем. Воды моря поднялись до Мозамбикского
пролива. Много кораблей сорвано с якорей и выброшено на берег. Уничтожены
селения и деревни. Все обстоит благополучно.
 Ричард У.Траст".

 Действительно, все обстояло благополучно, потому что в мире не
произошло никаких изменений, если не считать бедствий, учиненных в области
Вамасаи, почти сметенной с лица земли этим искусственным ураганом, да
гибели нескольких кораблей от сотрясения воздушных слоев. Не то ли
случилось, когда знаменитая "Колумбиада" швырнула свой снаряд к Луне?
Сотрясение передалось почве всей Флориды и ощущалось на сто миль вокруг! И
еще как! Разумеется, на этот раз действие должно было быть в сто раз
сильней.
 Как бы то ни было, население Старого и Нового Света узнало из этой
телеграммы две вещи: во-первых, что огромная пушка была сооружена в самом
склоне Килиманджаро, во-вторых, что выстрел был произведен в назначенный
час.
 И тогда весь мир испустил вздох облегчения; затем последовал
невероятный взрыв смеха.
 Попытка Барбикена и К^o провалилась самым плачевным образом! Формулы
Дж.Т.Мастона годились лишь на растопку печей! Арктической промышленной
компании оставалось только объявить о своем банкротстве!
 Что же случилось? Может быть, секретарь Пушечного клуба ошибся при
вычислениях?
 "Скорее я поверила бы, что ошиблась, полюбив его", - говорила себе
миссис Эвенджелина Скорбит.
 И уж наверное не было в этот день на свете человека более смущенного и
растерянного, чем Дж.Т.Мастон. Увидев, что условия, в которых испокон
веков совершается движение Земли, остались прежними, он тешил себя
надеждой, что, быть может, Барбикен и Николь по какой-нибудь случайности
отложили исполнение замысла...
 Но после телеграммы из Занзибара ему пришлось все-таки признать, что
предприятие не удалось...
 Не удалось!.. А уравнения, а формулы, которые предвещали ему успех
предприятия? Неужели орудие в шестьсот метров длины и с внутренним
диаметром в двадцать семь метров, выбросившее силою взрыва двух тысяч тонн
мели-мелонита снаряд весом в сто восемьдесят миллионов килограммов с
начальной скоростью в две тысячи восемьсот километров в секунду, - неужели
такое орудие не могло вызвать смещения полюсов? Нет! Этого быть не может!
 И все-таки...
 Объятый страшным волнением, Дж.Т.Мастон заявил, что желает покинуть
свое убежище. Напрасно миссис Эвенджелина Скорбит пыталась удержать его.
Она больше не боялась за его жизнь, потому что опасность миновала. Но ей
хотелось уберечь его от насмешек, которым подвергнут автора злополучных
вычислений, от шуток, которые посыплются на него со всех сторон, от
издевательств, которые обрушатся на его великое дело.
 И, что еще важнее, как его примут коллеги по Пушечному клубу? Не станут
ли они обвинять своего секретаря в неудаче, так опозорившей их всех? Не на
него ли - автора вычислений - падет вся ответственность за провал
предприятия?
 Дж.Т.Мастон и слушать ничего не желал. Он остался глух к мольбам и
слезам миссис Эвенджелины Скорбит. Он вышел из дома, где скрывался. Он
появился на улицах Балтиморы. Его узнали. И те, чьей жизни и имуществу он
угрожал и чьи страхи он еще усиливал своим упрямым молчанием, теперь, в
отместку, старались всячески осрамить его и поднять на смех.
 Надо было послушать американских уличных мальчишек! Они оказались не
хуже парижских:
 - Эй, ты! Выпрямитель оси!
 - Ну что, подправил наши часы?
 - А ну-ка покопайся в моем будильнике!
 Растерянный, испуганный, секретарь Пушечного клуба вынужден был
укрыться в особняке в Нью-Парке, и миссис Эвенджелина Скорбит исчерпала
все запасы своей нежности, стараясь его утешить. Но все было напрасно.
Дж.Т.Мастон, по примеру греческой Ниобеи, noluit consolari [не желал
утешиться (лат.)]; ведь действие его пушки оказалось для земного шара не
страшнее треска елочной хлопушки!
 Через две недели мир, избавленный от былых страхов, и думать перестал о
проектах Арктической промышленной компании.
 И за эти две недели - никаких известий о Барбикене, о капитане Николе!
Может быть, они погибли от сотрясения при выстреле, опустошившем страну
Вамасаи? Может быть, они поплатились жизнью за эту величайшую мистификацию
нашего времени?
 Ничуть не бывало!
 Сбитые с ног взрывом, они кувырком полетели наземь вместе с султаном,
его двором и несколькими тысячами туземцев, но поднялись с земли целые и
невредимые.
 - Ну что, вышло? - спросил Бали-Бали, потирая себе плечи.
 - А вы сомневаетесь?
 - Я? Ничуть! Но когда это выяснится?
 - Через несколько дней! - ответил Барбикен.
 Догадался ли он, что предприятие не удалось? Может быть! Но он ни за
что не сознался бы в этом перед правителем Вамасаи.
 Через двое суток оба американца распростились с Бали-Бали. Правда, им
пришлось заплатить кругленькую сумму за опустошения, произведенные в его
государстве. Так как все деньги попали в личную казну султана, а подданным
не досталось ни доллара, то его величеству нечего было жаловаться на это
прибыльное дело.
 Затем оба друга в сопровождении десяти мастеров переправились в
Занзибар, где оказался корабль, отплывавший в Суэц. Отсюда, под чужими
именами, на французском пассажирском пакетботе "Морис" они были доставлены
в Марсель, и почтовый поезд без всяких крушений и несчастий быстро привез
их в Париж; затем по западной железной дороге они добрались до Гавра и,
наконец, на трансатлантическом пароходе "Бургонь" прибыли в Америку.
 В двадцать два дня друзья добрались из Вамасаи в Нью-Йорк.
 И 15 октября, в три часа пополудни, они стучались у дверей особняка в
Нью-Парке.
 Спустя мгновение они стояли перед миссис Эвенджелиной Скорбит и
Дж.Т.Мастоном.



ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
 в которой эта любопытная история, столь же правдивая,
 сколь и невероятная, заканчивается

 - Барбикен? Николь?
 - Мастон?
 - Мы.
 В этом слове, произнесенном обоими товарищами одновременно с довольно
странным выражением, слышалось очень много иронии и упрека. Дж.Т.Мастон
провел по лбу железным крючком. Затем спросил, задыхаясь:
 - Ваша галерея в Килиманджаро имела точно шестьсот метров длины при
диаметре в двадцать семь метров?
 - Да!
 - А весил ли ваш снаряд сто восемьдесят миллионов килограммов?
 - Да!
 - И орудие было заряжено двумя тысячами тонн мели-мелонита?
 - Да!
 Эти три "да", как три тяжких удара, упали на череп Мастона.
 - Тогда я полагаю... - начал было он.
 - Что? - спросил председатель Барбикен.
 - А вот что, - сказал Дж.Т.Мастон. - Если операция не удалась, значит
порох не придал снаряду начальной скорости в две тысячи восемьсот
километров.
 - Вот как? - сказал капитан Николь.
 - И вашим мели-мелонитом только игрушечные пистолеты заряжать!
 При этом кровном оскорблении капитан Николь даже подпрыгнул.
 - Мастон! - закричал он.
 - Николь!
 - Если вы хотите стреляться мели-мелонитом...
 - Нет, пироксилином! Это вернее!..
 Миссис Эвенджелине Скорбит пришлось вмешаться и утихомирить
разгорячившихся артиллеристов.
 - Ведь вы же друзья! Ведь вы же друзья!.. - повторяла она.
 Тогда председатель Барбикен сказал уже гораздо спокойнее:
 - К чему эти ссоры? Правильность вычислений нашего друга Мастона
несомненна. Несомненно и высокое качество взрывчатого вещества,
изобретенного нашим другом Николем! И мы в точности осуществили на деле
все требования науки! И все же опыт не удался! По какой причине? Возможно,
мы никогда не узнаем этого...
 - Ну что ж! - воскликнул секретарь Пушечного клуба. - Начнем сызнова!
 - А деньги, потраченные зря? - сказал капитан Николь.
 - А общественное мнение? - прибавила миссис Эвенджелина Скорбит. - Кто
позволит вам второй раз ставить на карту судьбу всего мира!
 - Что будет с нашими приполярными владениями! - прибавил капитан
Николь.
 - Как упадут акции Арктической промышленной компании! - воскликнул ее
председатель.
 Полный крах!.. Он уже совершился, и акции предлагали пачками по цене
оберточной бумаги.
 Таков был исход этой гигантской затеи. Таков был памятный провал, к
которому свелось великое предприятие Барбикена и К^o.
 Никогда еще никто не подвергался такому открытому и беспощадному
осмеянию, как незадачливые инженеры; ни на кого не обрушивались с такой
силой газетные фельетоны, карикатуры, песенки и пародии. Председатель
Барбикен, заправилы новой компании, их коллеги из Пушечного клуба были
буквально оплеваны. Им давали насмешливые клички, подчас настолько...
галльские, что их неудобно воспроизвести даже на латинском языке, даже на
языке воляпюк. В Европе так изощрялись на их счет, так издевались над
ними, что янки под конец обиделись. И припомнив, что Барбикен, Николь и
Мастон все-таки соотечественники и являются членами знаменитого
Балтиморского клуба, американцы чуть было не заставили федеральное
правительство объявить войну Старому Свету.
 Наконец последний удар был нанесен французской песенкой, которую пустил
в ход знаменитый Паулюс, - он был еще жив тогда. Эта песенка обежала кафе
всего мира.
 Вот один из куплетов, пользовавшихся особым успехом:

 Чтоб дать толчка Земле-старушке,
 Дыру пробили в ней насквозь
 И выстрелом из адской пушки
 Хотели сбить земную ось.
 Трепещут люди и зверюшки.
 Все ждут, что ось качнется вкось...
 Ба-бах!.. Но старенькой вертушке
 Все ж отвертеться удалось.

 Выяснится ли когда-нибудь, что было причиной неудачи этого предприятия?
Свидетельствует ли самая неудача о невыполнимости такой попытки, о том,
что человечество никогда не будет располагать средствами, при помощи
которых можно изменить суточное движение Земли, и что арктические области
нельзя сдвинуть на другие широты, где льды и торосы сами растают от
солнечных лучей?
 Все разъяснилось спустя несколько дней после возвращения председателя и
его друга в Соединенные Штаты.
 Издатель Гебрар 17 октября напечатал в своей газете "Тан" короткую
заметку, которая помогла всему миру разобраться в деле, важном для
всеобщей безопасности.
 Вот что в ней говорилось:

 "Всем известна неудача предприятия, целью которого было создать для
Земли новую ось. А между тем вычисления Дж.Т.Мастона, основанные на точных
данных, привели бы к искомому результату, если бы по необъяснимой
рассеянности он с самого начала не допустил бы в них ошибки.
 В самом деле, взяв основанием окружность земного шара, знаменитый
секретарь Пушечного клуба посчитал ее равной _сорока тысячам метров_,
вместо _сорока тысяч километров_, что привело к неправильному решению.
 Откуда взялась подобная ошибка? Что могло ее вызвать? Как мог совершить
ее человек, известный своими замечательными вычислениями? Просто теряешься
в догадках.
 Ясно одно: будь задача смещения оси поставлена верно, она, без
сомнения, была бы и решена верно. Но три забытые нуля дали в конечном
итоге ошибку в _двенадцать нулей_.
 И для того, чтобы сдвинуть полюс на 23^o28', допуская даже, что
мели-мелонит обладает той силой, которую ему приписывает капитан Николь,
нужна не одна пушка, в миллион раз превышающая двадцатисемисантиметровую,
но триллион таких пушек, заряженных соответственно триллионом снарядов
весом в сто восемьдесят тысяч тонн.
 Один-единственный выстрел, произведенный при данных обстоятельствах в
горах Килиманджаро, передвинул полюс только на три микрона (три тысячных
доли миллиметра), а уровень морей сместился не больше чем на девять
тысячных микрона.
 Сам снаряд в виде новой маленькой планеты отныне войдет в нашу систему,
где его будет удерживать солнечное тяготение.
 Альсид Пьердэ".

 Так, значит, причиной позорной неудачи Барбикена и К^o была рассеянность
Дж.Т.Мастона, ошибка в три нуля, сделанная им в начале вычислений!
 Но если члены Пушечного клуба теперь впали в ярость и стали осыпать его
проклятиями, то общественное мнение повернулось в пользу бедняги. В конце
концов в его ошибке было все несчастье, вернее, все счастье, потому что
она избавила мир от ужаснейшей катастрофы.
 И теперь со всех сторон посыпались приветствия, и в миллионах писем
Дж.Т.Мастона поздравляли с ошибкой в три нуля.
 Смущенный и подавленный, Дж.Т.Мастон не радовался бешеным
рукоплесканиям, которыми награждал его весь мир. Ведь председатель
Барбикен, капитан Николь, Том Хэнтер на деревянных ногах, полковник
Блумсбери, непоседливый Билсби и их коллеги никогда не простят ему...
 Правда, рядом была миссис Эвенджелина Скорбит. Эта превосходная женщина
не питала к нему никакой вражды.
 Первым делом Дж.Т.Мастон решил наново сделать все свои вычисления, не
веря, что он мог оказаться до такой степени рассеянным.
 Однако это было именно так. Инженер Альсид Пьердэ был прав. Вот почему,
обнаружив ошибку в последнюю минуту, когда уже не было времени сообщить о
ней всему человечеству, этот чудак и был совершенно спокоен вопреки
всеобщему смятению. Вот почему в тот миг, когда у гор Килиманджаро
раздался выстрел, он спокойно пил вино за здоровье старого мира.
 Да! Три нуля были пропущены в числе, выражающем длину земной
окружности!..
 Внезапно Дж.Т.Мастону пришло на ум одно воспоминание. Это случилось в
самом начале его работы, когда, замкнув дверь своего кабинета в
Баллистик-коттедже, он старательно выписывал на черной доске число
40.000.000...
 Вдруг раздается нетерпеливый телефонный звонок... Дж.Т.Мастон подходит
к аппарату... Обменивается несколькими словами с миссис Эвенджелиной
Скорбит... Удар грома... Молния повергает его наземь и опрокидывает
доску... Он поднимается... Он снова берет мел, чтобы восстановить число,
полустертое при падении доски. Едва он успевает вывести "40.000...", как
звонок раздался вновь... и, опять принявшись за работу, он забывает
приписать три последних нуля к числу, выражающему длину окружности земного
шара!
 Вот как! Значит, всему виной миссис Эвенджелина Скорбит! Если бы не ее
звонок, Мастон, вероятно, и не был бы задет электрическим разрядом! И
тогда молния не сыграла бы с ним такой подлой шутки, из-за которой он
теперь опозорен на всю жизнь, - он, чьи вычисления всегда были безупречны.
 Каким ударом это было для бедной женщины, когда Дж.Т.Мастон сообщил ей,
отчего произошла ошибка. Да, она виною несчастья! Из-за нее Мастону
предстоят долгие годы бесчестия; ведь члены почтенного Пушечного клуба
умирали не иначе как столетними стариками.
 После этого разговора Дж.Т.Мастон убежал из особняка в Нью-Парке. Он
вернулся в Баллистик-коттедж. Он шагал по своему рабочему кабинету,
приговаривая:
 - Теперь я не гожусь больше ни на что!
 - Даже на то, чтоб жениться? - послышался голос, полный душераздирающей
печали.
 Это была миссис Эвенджелина Скорбит. Потрясенная, вся в слезах, она
пришла к Дж.Т.Мастону.
 - Дорогой Мастон!.. - начала было она.



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
 очень короткая, но успокоительная для будущего всего мира

 Пусть обитатели Земли не тревожатся больше! Председатель Барбикен и
капитан Николь не примутся больше за свое так плачевно окончившееся
предприятие. Дж.Т.Мастон не будет больше делать никаких - даже вполне
правильных - вычислений. Это был бы напрасный труд. В своей заметке Альсид
Пьердэ говорил правду. По законам механики, чтобы сместить земную ось на
23^o28' хотя бы и с помощью мели-мелонита, нужен триллион пушек, подобных
той, которая была выдолблена в толще Килиманджаро. Им не уместиться на
нашей планете, даже если бы ее поверхность вся состояла из суши.
 Итак, обитатели земного шара могут спать спокойно. Человечеству не под
силу изменить условия, в которых происходит движение Земли: людям не
переделать порядок, установленный создателем в строении вселенной.

 1889 г.
Last-modified: Wed, 25 Apr 2001 17:18:11 GMT